Голос над миром - страница 50

В те времена мои коллеги и за границей обычно требовали традиционные итальянские блюда; каждый раз, когда они заказывали мясо под соусом а-ля́ болоньезе или а-ля́ наполетана, начинались бесконечные пререкания. Я же предпочитала пробовать кушанья разных стран, особенно местные «кулинарные чудеса». Рецепты наиболее вкусных и аппетитных блюд я аккуратно заносила в свою записную книжку, и мои родные были в курсе последних гастрономических открытий.

Закончив турне по Англии, я отплыла в Соединенные Штаты, где должна была дать целую серию концертов. Немногим более чем за месяц я спела в двадцати американских городах, начиная с Нью-Йорка и кончая Бостоном.

Несколько дней я пробыла в Чикаго, а затем отправилась в длительное турне, конечной целью которого была Калифорния.

В Голливуде, ставшем Меккой мировой кинематографии, меня пригласили посетить несколько студий, где снимались новые фильмы.

Там меня совершенно поразил бешеный, изнурительный темп работы.

Насколько я помню, тогдашними звездами экрана были Чарли Чаплин, Глория Свенсон, Дуглас Фербенкс старший, Мери Пикфорд и Рудольф Валентино, который умер спустя всего несколько месяцев после моих гастролей.

Уже начала восходить и звезда Греты Гарбо, только что прибывшей из Европы и снимавшейся в своих первых американских фильмах.

В одной из студий, уступая настойчивым просьбам этих знаменитостей, я спела отрывки из опер и канцоны. Особенно понравились им венецианские песни.

Кроме концертов в Лос-Анжелосе, Санта-Монике, Пасадене и в других чудесных калифорнийских городах я пела в Сан-Франциско в «Риголетто» и «Лючии ди Ламмермур». Именно в Сан-Франциско я стала жертвой недоразумения, причинившего мне определенные неприятности и сделавшего меня мишенью наглых журналистских нападок. Сама того не желая, я оказалась в центре бурной, рекламного стиля полемики, которая довольно характерна для Соединенных Штатов.

Вероятно, в сотый раз я пела в «Риголетто» вместе с баритоном Беуфом, причем сцену смерти Джильды мы исполняли полностью, как этого требовал Тосканини, без традиционной купюры. После нескольких спектаклей с Беуфом партию Риголетто передали знаменитому немецкому баритону Шварцу, который, наоборот, придерживался этой купюры. Поэтому мы условились, что финальный дуэт исполняться не будет и в зловещий мешок с останками Джильды положат не меня, а статистку-дублершу.

Случилось так, что в день представления забыли подыскать дублершу. В последнюю минуту пришлось воспользоваться услугами случайной девушки, которая слушала оперу из-за кулис, и была в вечернем туалете и позолоченных туфельках, собираясь после спектакля повеселиться и потанцевать в одном из многочисленных ночных клубов, а не лежать в ужасном мешке свирепого Спарафучиле. По ходу действия Шварц, увлекшись более чем полагалось, раскрыл мешок, и… о — ужас! — при свете лампы зрители первых рядов увидели шелковые чулки и позолоченные туфельки Джильды, лежавшей в позе американской гёрлс!

На мгновение все оторопели, а затем напряженное молчание сменилось громким смехом, который не утих даже тогда, когда поспешно опустили занавес.

Жертвой этого неприятного квипрокво стал, понятно, Шварц, который отчаянно ругался и требовал «мести, священной мести».

Газеты сейчас же воспользовались «счастливой возможностью». Тут уж я стала козлом отпущения. Пошли слухи, нелепые и злобные, будто я нарочно решила выставить Шварца в невыгодном свете по сравнению с Беуфом и для этого подстроила историю со злополучным мешком.

В газетах появились даже рисунки, изображавшие стройные ноги неудачливой дублерши. Я пыталась убедить Шварца, что совершенно неповинна в случившемся. Но «скандал» уже разразился, и находчивые журналисты изобретали одну сплетню за другой. Мне оставалось лишь молчать и смеяться про себя.

Во время этого турне я дала концерт в Палм-Биче, который и тридцать, и сорок лет назад был весьма модным морским курортом, известным всем хотя бы по бесчисленным американским фильмам. Тогда его посещали лишь миллионеры, дипломаты, известные деятели мира финансов, искусства, журналистики, кино и еще… знаменитые гангстеры. В лучших гостиницах и виллах, не уступавших в роскоши дворцам из «Тысячи и одной ночи», великосветское общество прожигало жизнь.