Голос над миром - страница 59
Мы познакомились с Монтесанто в Чикаго, когда вместе пели в операх «Риголетто», «Лючия ди Ламмермур» и «Линда де Шамуни», открыв друг в друге большую духовную близость и сердечное влечение.
Однако Монтесанто в ранней молодости женился на одной певице, милой и доброй женщине. Простая и недалекая, она могла дарить Монтесанто лишь свою молчаливую преданность и заботу. Но, как глубоко честный человек, он и не помышлял о разводе, да и у меня не хватало духу даже подумать об этом.
Наша любовь была полна самопожертвования, добровольного отказа от полного счастья, коротких тайных встреч, и все это ради спокойствия жены моего друга. Простившись с Луиджи в Ливорно, я в самом грустном настроении отправилась в утомительное путешествие. Мы дали друг другу обещание часто писать и телеграфировать, чтобы в разлуке не чувствовать себя такими одинокими.
В этот раз царившие на пароходе суета, шум и болтовня раздражали меня. Галантные ухаживания Де Муро стали более упорными, но я относилась к ним довольно равнодушно.
В Мельбурне мое отчаяние достигло предела. Мы пробыли там целых два месяца, а я не получила от Монтесанто ни одного письма. Молчание друга мучило меня, рушились все мои надежды, я чувствовала себя покинутой, забытой и мысленно твердила, что наш «треугольник» невыносим, что нужно скорее положить этому конец. Тем временем Де Муро становился все настойчивее, и я начала думать о замужестве как о самопожертвовании и одновременно желанном освобождении от страданий. Де Муро — приятный молодой человек с твердыми моральными устоями. Он поможет мне создать новую жизнь, подарит ребенка. И вот я решила запереть сердце на ключ и принять его ухаживания, которые мало-помалу становились мне даже приятны.
Не знаю уж, судьба тут или нет, но через месяц мы обручились. Это событие, понятно, не ускользнуло от бдительных взоров друзей и коллег.
Австралийские газеты быстро пронюхали о сенсационной новости, а наша фирма ради рекламы сообщила корреспондентам новые подробности. Словом, я в какой-то мере оказалась во власти событий, и вокруг меня создалась атмосфера чудесной сказки. Жажда материнства ускорила мою капитуляцию.
Двадцать восьмого июля в честь моего обручения с Энцо Де Муро был устроен роскошный прием, который подробно описали все газеты. Нас беспрестанно фотографировали, брали интервью, горячо поздравляли. Захваченные этой волной энтузиазма и горячей симпатии, мы решили отпраздновать свадьбу тут же в Австралии, не откладывая столь радостное событие до возвращения в Италию.
Свадьба состоялась 23 августа 1928 года в Сиднее, в большой католической церкви святой Марии.
В усыпанной цветами и празднично украшенной церкви набилось столько гостей, знатных особ и друзей, что буквально яблоку негде было упасть, а у входа собралась двадцатипятитысячная толпа.
На близлежащих улицах приостановилось движение транспорта, и полиции в тот день пришлось потрудиться в поте лица, чтобы сдержать безбрежное людское море.
Шаферами на свадьбе были мистер Тейт, Лина Скавицци и Аранджи Ломбарди с мужем.
Выйдя из церкви, я очутилась во власти толпы. Когда мне с великим трудом удалось освободиться от бесконечных объятий и сесть в автомобиль, я увидела, что от моей пышной фаты остались лишь клочки кисеи на голове, все остальное оборвали на память и растащили по кусочкам мои не в меру восторженные поклонники.
Я была растрогана и немного растерянна. Пожалуй, именно с того памятного дня я всей душой полюбила Австралию, считая ее своей второй родиной.
Свадебный обед был устроен «у Романо», в знаменитом итальянском ресторане Сиднея. Когда мы вошли в ресторан, нас усадили в украшенную цветами гондолу и повезли в зал. Банкет был несказанно пышным, за столами не умолкали веселый смех, шутливые тосты, восторженные возгласы «ура!», бурные изъявления любви к новобрачным. А затем — свадебное путешествие. Целая неделя покоя и отдыха в одном из чудесных селений Нью-Голса.
Но насладиться полным покоем нам так и не пришлось. Газеты и радио успели разгласить маршрут нашего путешествия, и на каждой станции толпы людей закидывали нас цветами. Наше купе походило, скорее, на оранжерею.