Голос над миром - страница 87
Ада Сари была в полном расцвете сил, а я только-только начала выступать в «Ла Скала» и по-прежнему оставалась простой и наивной девушкой.
Я жила тогда в старой второклассной гостинице «Франция». Однажды портье вызвал меня, сказав, что со мной хочет поговорить незнакомая дама. Я мигом спустилась в вестибюль и увидела на редкость элегантную синьору, которая поспешила мне навстречу и горячо обняла меня.
— Меня зовут Ада Сари. Вчера, дорогая Тоти, я слушала вас в «Риголетто», и мне ужасно захотелось повидаться с вами. Ваш голос, стиль исполнения, вокальная школа совсем очаровали меня. Не скрою — прежде чем снова отважиться петь Джильду, я хорошенько подумаю. И поверьте, я всегда буду с волнением вспоминать о вашем безупречном исполнении.
Не могу описать, как меня взволновали ее слова!
К несчастью, мне не довелось услышать Луизу Тетраццини: она к этому времени уже навсегда покинула сцену. О ее изумительном голосе говорил весь мир, и музыкальные критики, особенно в Америке, часто сравнивали меня с этой блистательной певицей. В жизни Луиза Тетраццини была веселой, сердечной и великодушной женщиной.
Когда я пела в «Ла Скала», она прислала мне короткую записку, которую я позволю себе привести здесь полностью:
«Дорогая синьорина, мне, право же, не повезло. Я долгое время находилась в Милане, а вы были в Неаполе, затем я приехала в Рим, а вы очутились в Милане. Мне так и не удалось встретиться с вами. Мое самое большое желание — послушать ваше пение, ибо все в один голос восхищаются вашим талантом и голосом. Я наслаждаюсь, когда слушаю пение настоящего артиста, и мне не терпится увидеть вас и самой пережить то волнение, которое испытывает зритель на ваших концертах. Моя близкая подруга Роза Райза много рассказывала мне о вас, и понятное любопытство заставляет меня обратиться к вам с просьбой — не сочтите за труд сообщить, сколько еще времени продлятся ваши выступления в „Ла Скала“ и в каких операх вы поете.
Прошу извинения за мою настойчивость и желаю вам успеха.
С глубоким уважением Луиза Тетраццини».
Мне остается только добавить, что в те времена великие артисты относились к своим молодым коллегам с любовью и неподдельным интересом. Особенно если молодые певцы подавали большие надежды.
А теперь… Э… лучше не затрагивать эту деликатную тему!
Среди меццо-сопрано пальма первенства, на мой взгляд, принадлежит Габриэлле Безанцони. У нее был красивый, благородного тембра голос, а ее музыкальности и чувству сцены могла позавидовать любая певица. Меня Габриэлла Безанцони больше всего поразила в ролях Кармен и Миньон. Но совершенно потрясающее впечатление произвела она в маленькой роли Слепой в опере «Джоконда». С искренним восхищением относилась я и к Джанне Педерцини, обладавшей отличной техникой. Особенно горячие аплодисменты выпали на ее долю в операх «Кармен» и «Миньон».
Другой меццо-сопрано с превосходной вокальной школой была Кончита Супервиа, предельно убедительная Золушка и Розина.
Я постаралась вспомнить всех, с кем мне довелось выступать на сцене и поддерживать дружеские отношения.
Но я наверняка забыла упомянуть еще кого-либо. И поскольку такого рода упущения всегда неприятны, я снова прошу извинения у тех, кого не назвала, право же, не по злому умыслу.
Признаюсь, меня так и подмывает посвятить отдельную главу импрессарио и театральным агентам, ведь они играли весьма важную роль в тот славный для итальянской оперы период.
В мое время, тридцать-сорок лет назад, опера, драма и театр оперетты не получали столь щедрой помощи от государства, как сейчас. Тогда судьба театра зависела в основном от частной инициативы.
Крупные и мелкие импрессарио одинаково рисковали очень многим и часто с замиранием сердца ждали исхода своего предприятия. Иногда достаточно было случайной задержки спектакля, чтобы разорить самого ловкого импрессарио из провинции. Правда, даже в тех случаях, когда им удавалось заключить выгоднейшие контракты и сделки, умелые импрессарио и театральные агенты кляли свою злосчастную судьбу и божились, что у них нет гроша за душой.
Весь этот мир импрессарио, театральных агентов и всяких представителей был весьма живописным. В те годы они оказали оперному театру действительно неоценимую услугу, и заменить их было просто некем.