Голоса Америки - страница 50

Еще молоко на губах у него не обсохло, а он уже за–вел ружье и назвал его «Всех Застрелю», Однажды взрослые мужчины надумали устроить состязание по стрельбе, и маленький Майк решил к ним при соединиться. Все стали над ним подтрунивать: иди‑ка, мол, лучше домой к маме. Но Майк упирался, он спорил и хвастал и не хотел уходить.

— Стоит моему ружью лечь ко мне на плечо, — хвастал он, — и никто лучше меня не выстрелит. Я всех вас обставлю.

Но мужчины в ответ громко гоготали, А состязание это было не какое‑нибудь пустяковое, потому как один фермер пообещал победителям корову. Первый приз — шкура и жир; они ценились выше всего. Второй, третий, четвертый и пятый призы — мясо. А шестому — свинцовые пули из мишени. Он мог их потом расплавить и вылить новые пули.

За право выстрелить в мишень каждый платил четверть доллара.

Майк выложил один с четвертью, стало быть, заплатил за пять выстрелов.

— Корова будет моя! — хвастал он. — И шкура, и жир, и мясо.

Все только усмехались. Настало время расставлять мишени. Они были вырезаны из белой бумаги и наклеены на черные доски, обожженные специально для этого на огне. Дырочка в самом центре белой бумаги, проходящая и сквозь доску, была яблоком мишени. Только очень хороший стрелок мог попасть в белое поле с шестидесяти ярдов, а уж в само яблоко — настоящий чемпион. Чемпионами на этом состязании были все. Каждый мог всадить гвоздь в доску, прицелившись в головку. В яблочко попали многие. И не было ни одного, кто промазал бы по белому полю вокруг яблочка.

Майк стрелял последним, потому что последним платил деньги. Он вскинул на плечо Всех Застрелю, прицелился и выстрелил.

— Мазила! Даже в белое не попал! — заревели все.

— Зря глотки дерете! — огрызнулся Майк. — Я попал в самое яблочко.

И правда, проверили и увидели, что Майк попал в самое яблочко. И не просто в яблочко, а в самую его сердцевину, а потому корова была вручена ему, со шкурой и жиром, потому что сочли его выстрел самым метким.

— Случайно подвезло! — ворчали некоторые.

Тогда Майк еще раз вскинул Всех Застрелю и снова попал в самое сердце яблочка. На этот раз он получил четверть говяжьей туши.

— С кем поспорить на другую четверть говядины? — бросил вызов Майк, засыпая порох и забивая пулю в дуло Всех Застрелю.

— Прозакладываю мой охотничий рог с порохом, что тебе это не удастся, малыш! — крикнул кто‑то.

Что ж, следующим выстрелом Майк заработал и говядину, и охотничий рог с порохом.

К концу состязания Майк выиграл всю корову, еще один рог с порохом и запас пуль. Ведя корову домой, он довольно улыбался.

— Скажите спасибо, что выручил вас! — заявил он остальным. — По крайней мере, вам не придется тащить на себе четверть туши. Я всегда стреляю до пяти. Тогда добыча сама идет за мной… И запомните, в другой раз зовите меня мистер Финк.

Вскоре после этого Майка исключили из всех состязаний, потому что никто не мог его победить. Фермеры, жертвовавшие коров в награду победителю, заявили, что пусть Майк Финк не делает ни одного выстрела, но шкура и жир будут его, иначе никто никогда вообще не увидит куска мяса.

Но Майку стало скучно. Не осталось для него ни одного состязания во всем округе родного Питтсбурга. И пришлось ему искать чего‑нибудь новенького.

Майк давно приметил, что самыми могучими и сильными были гребцы на баржах, что ходили вверх и вниз по Огайо и Миссисипи между Питтсбургом и Новым Орлеаном. У каждого гребца было что порассказать об опасной жизни на воде и о сражениях с индейцами и с пиратами. Чего–чего, а уж приключений на реке было хоть отбавляй. А только этого и надо было Майку, чтобы не зачахнуть совсем от скуки.

Вот отправился он однажды к хозяину, то есть к капитану баржи, стоявшей на якоре у пристани.

— Хочу наняться к вам на баржу! — сказал Майк.

— Я беру только мужчин, — сказал хозяин. — Мужчин, которые умеют стрелять, драться и работать багром. Толкать баржу багром вверх по реке, по такой, как наша Миссисипи, может только полулошадь, полукрокодил. А ты еще жеребенок!

Майк ничего на это не возразил. Он только поднял со стола капитана оловянную кружку, зачерпнул ею воды в реке и поставил на макушку спящему гребцу, который сидел на палубе, прислонившись к бочке. Потом вскинул Всех Застрелю, прицелился и выстрелил. Оловянная кружка не шелохнулась, но из двух дырочек от пуль Майка на голову спящего полились струйки холодной речной воды и разбудили его.