Горизонты безумия - страница 2
Женщина медленно пошевелила отбитыми конечностями. Тут же вскочила, понимая лишь одно: сандалия исчезла! Принялась оглядываться по сторонам – уж лучше бы не оглядывалась. «Надежда», – прошептали окровавленные губы, а руки, сами собой, скользнули к выглядывающему из-под гнилой листвы лукошку.
Девочки сбежали в лес за ежевикой, но видно было не суждено. Точнее суждено, но только не детское озорство. Женщина собиралась уже схватить очередную находку, однако вовремя удержала себя. Лукошко проросло из земли. Именно! Его вовсе не обронили, как, скорее всего, не потеряли и сандалию. Проклятое болото взрастило собственные плоды.
Женщина отшатнулась от такого знакомого, и в то же время чужого лукошка. Нет, вещь, вне сомнений, принадлежала Надежде, но она побывала в лапах чего-то ужасного, что было не от мира сего. Женщина сглотнула кровавый ком, обошла лукошко стороной, полезла вверх.
Цепляться было не за что: ноги скользили, а пальцы рук вязли в грязи. Она кое-как выбралась из оврага и какое-то время лежала на склоне, силясь собраться с мыслями. Однако ей не позволили сделать этого. Ветер стих, дождь тоже прекратился – лес чего-то ждал...
Женщина приподнялась. Низги не видно. Но... Она слышит шаги. В ночи кто-то идёт! Только непонятно, приближается или удаляется. Возникло желание закричать... «Мама, тише, иначе оно услышит тебя». Женщина вздрогнула всем телом. Вскочила на ноги, принялась кружить на одном месте, словно одинокая волчица в поисках волчат. Она могла поклясться, что слышала шёпот! Но где же тогда источник звука? Где её дочки?! «Мама, тебе нельзя дальше, – отчётливо прозвучало в голове. – Иначе ты не вернёшься, как мы». – «Надежда, это ты?»
Женщина не понимала, что такое с ней происходит; она замерла, прислушиваясь к каждому шороху. В ночи по-прежнему кто-то шагал, но женщина была рада, что не выдала себя, – судя по звуку, это было что-то массивное, а вовсе не её потерявшиеся крохи. «Мама, прости нас. Мы пошли на огни. Мы знали, что так делать нельзя. Но нам стало любопытно. Теперь нас не вернуть. А ты – беги, пока оно не услышало твой страх!» – «Вера?.. Где вы?» – прошептала женщина, загнанно оглядываясь по сторонам. «Мы – далеко. Там, куда уходят после смерти. Ты должна отпустить нас, мама. Иначе и болото не отпустит. Он не отпустит».
«О, господи! – Женщина ухватилась руками за голову. – Вера, нет! Слышите меня?! Не может быть, чтобы вам ничем нельзя было помочь! Я вас обязательно найду! Ну же, где вы?..»
Женщина умолкла, прислушалась. Шаги стихли. Такой тишины в лесу она отродясь не слыхивала. И в тот же миг прозвучал жуткий вой – как сонм расстроенных дудок!
Женщина отпрянула от звука, словно тот был материален, твёрд, стремителен. По всему телу рассыпались мурашки, кончики пальцев на руках и ногах покалывало, сердце нездорово вздрагивало в районе желудка. «Мама, беги! Оно слышит твой страх!» – «Нет! – Женщина затрясла головой, силясь восстановить размеренный ход мыслей. – Как же я брошу вас тут одних?.. Вы же совсем маленькие! Крохи мои...»
Боковым зрением женщина увидела меж стволов огни. Это были те самые огни – сомнений не было никаких! – и они медленно приближались. Вой стих, а по лесной подстилке вновь хлюпали исполинские шаги...
- Мне страшно, – Иринка глянула на сестру двумя полноводными Байкалами, что вот-вот выйдут из берегов; в зрачках девочки мерцали миниатюрные звёздочки от догорающего в ночи костра. – Я не хочу дальше слушать.
- Правда, Юрка, хватит уже заливать, не смешно, – Светка придвинулась к младшей сестрёнке и прижала ту к себе. – Ириш, это же просто страшилка. Это – не взаправду. Наш Юрик насочинял всё. Ведь так?
Юрка недобро проскрипел – совсем как раздосадованный кот. Подобрал из-под ног палку, принялся ворошить тлеющие угли.
- Сами ведь напросились. Сидели бы дома тогда, кукол наряжали...
- Щас! – Светка удостоверилась в том, что Иринка не собирается плакать, и накинулась на Юрку: – Сам ведь рад, что есть кого попугать!
- Очень надо, – Юрка раздвинул угли, склонился над костровищем, выкатил запечённый картофельный клубень. – Между прочим, я ничего и не насочинял. Это легенда такая.