Горькая правда - страница 12

Адриан отворяет дверь миловидной молодой женщине лет двадцати восьми или чуть больше, с коротко стриженными — явно у дорогого парикмахера — светлыми волосами, элегантной: в короткой юбке, строгом, сшитом на заказ жакете, с черным дипломатом в руках.

— Мисс Таррант? — спрашивает Адриан.

— Да, — она едва заметно улыбается, словно ее забавляет церемонность приветствия.

— Входите, пожалуйста.

Он ведет ее в обшую комнату.

— Это ваша жена выехала из ворот, как раз когда мое такси сворачивало к дому? — спрашивает она. О ее произношении можно сказать, что так говорят образованные провинциалы.

— Да. Отправилась в Ист-Гринстед проведать племянницу.

— Жаль. Я надеялась с ней познакомиться.

— Именно этого она и хотела избежать.

— Да? А почему?

— Она вас читает, — поясняет Адриан. — Присаживайтесь, пожалуйста. — Фанни выбирает шезлонг. Адриан устраивается в кресле. — Особо ей запомнилась статья про искусствоведа. Ну того, с двойной фамилией.

— Сэра Роберта Дигби-Сиссона?

— Да-да, его самого, — подтвердил Адриан. — Вы весьма немилосердно высказались по поводу ногтей леди Дигби-Сиссон.

— А что, ваша жена тоже грызет ногти? — спрашивает Фанни бесстрастно, как будто ею движет чисто академический интерес.

— Нет, просто она не любительница риска: ей не хочется предстать в вашей статье в столь же неприглядном виде.

— Надо понимать так, что она не одобряет идею этого интервью, — заключает Фанни.

— Да, не одобряет.

Фанни открывает дипломат, достает репортерский блокнот и маленький кассетный магнитофон.

— Вы не возражаете, если я буду записывать? — спрашивает она, показывая на магнитофон.

— Нисколько, если вы не возражаете против того, что я тоже буду записывать.

— Сколько угодно.

Она проверяет, на месте ли кассета, нажимает на кнопку "включение" и кладет магнитофон на кофейный столик, разделяющий собеседников.

— Вам надо включить свой магнитофон?

— Нет, я уже включил. — Адриан делает жест в сторону музыкального центра.

— А, понятно. Довольно далеко.

— Там очень чувствительный микрофон — для записи речи. Полагаю ваш не хуже.

— Чудо техники, — подтверждает она. — А зачем вам нужна запись?

— Чтобы не возникло разногласий, говорил ли я то-то и то-то или не говорил.

— Разумно, — соглашается Фанни. Открывает свой блокнот, достает ручку из дипломата и обводит взглядом комнату. — А у вас хорошо. Вы давно здесь живете?

— Раньше мы приезжали сюда только на уик-энды, — охотно объясняет Адриан, — но дом тогда был поменьше. А когда решили уехать из Лондона, купили смежный коттедж и снесли брандмауэрную стенку.

Фанни делает заметки, видимо, о меблировке и убранстве комнаты.

— Вы собираете керамику? — интересуется она. — Она тут повсюду.

— Моя жена керамист. Но она бросила лепить, когда мы переехали за город.

— Вы ведь довольно давно женаты, если не ошибаюсь? — спрашивает она, не отрываясь от блокнота.

— Пожалуй. По сегодняшним меркам.

— И у вас двое сыновей.

— Они уже взрослые, вылетели из гнезда. А вы замужем?

— Нет, — бросает Фанни.

— Но у вас есть… как это сегодня говорится?

— Бойфренд.

— Да-да, — подхватывает Адриан. — Как его зовут?

— Крайтон, — говорит Фанни.

— Так и пишется?

— К-р-а-й-т-о-н. — Фанни подымает голову от блокнота. — Почему вы спрашиваете?

— А чем занимается мистер Крайтон?

— Крайтон — это имя, а не фамилия, — бросает она.

— Вот как? Вы хотите сказать, что это крестное имя?

— Вряд ли он крещеный.

— Значит, язычник в некотором роде?

— Их сейчас полным-полно вокруг, знаете ли. А вы считаете себя христианином?

— Ну, я бываю в местной церкви на Рождество, на праздник урожая и так далее, — перечисляет Адриан. — Вношу деньги в общественный фонд на кровельные работы. Я верю в англиканскую церковь как в институцию. Что касается доктрин, не уверен. Не думаю, что викарий в самом деле… А вы?

— Меня воспитывали в католической вере, но в церкви уже сто лет не была.

— А почему?

Фанни вздыхает в ответ:

— Послушайте, так будет тянуться до бесконечности, если вы будете задавать вопросы мне.

Адриан мягко улыбается.

— У меня впереди целый день.

— Ладно, — говорит Фанни. — У меня тоже. Так как насчет миссис Ладлоу?

— Она не вернется до самого вечера.