Горький ветер - страница 15

— Дурное тут местечко, — сказал Спарри Лайтвуду в тот вечер. — Не нравится оно мне. У меня мурашки по коже бегают.

Ему было всего девятнадцать. Он пришел в апреле вместе со своими друзьями Хэптоном, Чаллонером и Уаттом. Теперь все трое были убиты. Уатт оказался тем человеком, которого убил старый «спящий» снаряд.

— Тебе не нравится Ла-Басси? — спросил Хантер-Хейнз, как будто обидевшись. — Не может быть!

— Как насчет небольшой прогулки к кирпичным отвалам? — поинтересовался Эшкот, похлопав Спарри по плечу. — Там можно найти кучу сувениров… Пулю в голову, например.

— Смотри на вещи с плохой стороны, Уид, — посоветовал Спенсер, — тогда каждый день покажется наградой.

— Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, — сказал Лайтвуд, — хотя должен сказать, что на утверждение завещания уйдет уйма времени.

— А ты почему молчишь, Эндрюс? — заметил Эшкот.

— Готов держать пари, у него есть внутреннее знание, — сказал Лайтвуд. — Как у тебя это получается, Эндрюс, старина? У тебя есть свое ухо у полковника?

— У меня есть ухо Минчина. Он здорово ориентируется в разных слухах.

— И что же предсказывает всеведущий Минчин?

— Передвижение на юг в ближайшем будущем.

— Никаких подробностей, кроме этого?

— Боюсь, никаких.

— Ну, ладно, — сказал Лайтвуд. — Не думаю, чтобы само начальство знало намного больше. По-моему, они еще не воткнули булавку в карту.

После окопной жизни они снова вернулись в Бетюн, где занимались двухнедельными учениями. Теперь им официально сообщили о начале наступления в тридцати милях к югу, у Сомма.

— И нас туда отправят? — спросил Спарри.

— Чтобы свернуть себе шею, — сказал Эшкот, — но не сейчас, я надеюсь.

— Почему не сейчас?

— Недалеко от мыловарни есть одна чудесная девушка, и я собираюсь заполучить ее, вот почему.

Восьмого июля с наступлением темноты батальон высадился на станции Лиллерс и ночью направился на юг. Рано утром они прибыли в Салу и оттуда девять миль прошли маршем до Сен-Совура.

После угольных шахт и шлаковых отвалов Артуа Пикардия была просто очаровательной. Район, еще едва затронутый войной, край фруктовых садов и зеленых пшеничных полей, где по обочинам дорог алел мак и воздух был свежим, чистым и сладким.

На каждой ферме, в каждой деревушке люди оборачивались и смотрели им вслед. Какой-то пожилой человек поклонился с почтением, затем выпрямился и отдал салют. Старуха вытирала слезы передником. Ребятишки бежали рядом.

— Томми! Томми! Soldats anglais!

— Оторвете пуговицы, — ворчали солдаты, когда маленькие руки дергали их за рубашки.

Люди устали. С каждой пройденной милей они становились все более молчаливыми. День был жарким, и они шли в облаке густой белой пыли, от которой пересыхало во рту и мучила страшная жажда. В Сен-Совуре они остановились на отдых: поесть и попить перед еще одним восьмимильным маршем к берегам реки Анкр.

Наконец они пришли в Векмон, который сиял в сгущающейся темноте своими огнями. Здесь они остановились. Люди падали прямо на дорогу, а офицеры отправились организовывать ночлег. Жители Векмона были не слишком довольны. Они стояли неподвижно, с безучастными лицами. Но когда полчаса спустя к городку подошел батальон горцев Глазго, играющих на трубах, их встретили приветственными возгласами.

— Вот зачем мы здесь, — сказал Майклу один из офицеров. — Нашествие шотландцев весьма полезно для морального климата. Оно даст жителям отличную встряску, и нам, англичанам, конечно, тоже.

— Нахальные ублюдки, — сказал Лайтвуд, когда горец с важным видом прошел мимо. — Щеголяют своей пестрой одеждой!

Весь следующий день они простояли в Векмоне. Люди смогли отдохнуть после семнадцатимильного перехода и приготовиться к новому. Они вышли рано на следующее утро и, чтобы их не обогнали шотландцы, бодро прошли по деревне.

— Может, у нас и не будет воющего кота, бегущего впереди, — сказал своим людям сержант Минчин, — но мы и так хорошо идем.

— Старый добрый батальон трех графств! — раздался голос из колонны. — Особенно Леоминстер!

В Морланкуре, в восьми милях западнее, они снова остановились на суточный привал. Люди сдали все ненужное снаряжение, в том числе и шинели. Теперь они совсем близко слышали пушечную пальбу. Жителей не было видно, некоторое время назад их эвакуировали. До наступления темноты, в двенадцать, они прошли еще три мили к Бекорде, вблизи старой линии фронта 1914 года. Там они соединились с другими батальонами, и вся бригада вошла в лагерь.