Горький ветер - страница 16
Утром Майкл вместе с другими командирами отправился на холмистую гряду под названием Калу, откуда была видна зона боев, в миле или чуть дальше, находящаяся под обстрелом британской артиллерии. Грохот был оглушающим. Линия обороны врага была окутана дымом. Ни минуты воздух не оставался спокойным.
— Мне почти жаль бедных джери[4], — сказал Майклу человек по имени Логан. — Мы обстреливаем их уже три недели. Я не думал, что они очухаются. Когда мы пойдем в атаку, то легко победим.
Когда они возвращались на поле, где вся бригада стала лагерем, Майкл почувствовал проблеск надежды. Там внизу было две тысячи человек, и повсюду, вдоль всей линии фронта, концентрация войск была огромной. Может ли наступление завершить войну? Официальные сообщения были ободряющими. Они говорили об успехах на юге. И все же помимо официальных сводок начали просачиваться слухи, что войска союзников повсюду отступали, неся ужасные потери, целые дивизии разбивались о вражескую оборону. Но каким образом возникали эти слухи, он не понимал. Были ли они, как утверждал полковник, только работой немецких шпионов?
Ночь стояла холодная, и так как лагерь был скрыт от противника двумя или тремя рядами холмов, людям разрешили развести костры. Они вспыхивали повсюду, как маленькие огненные призраки в сырой тьме, и вокруг каждого сидело плотное кольцо людей. В одних компаниях рассказывали истории, в других пели. Из некоторых доносился звук губной гармошки. От группы к группе прогуливался полковник Наннет. Он был одет в теплую английскую одежду с поднятым воротником и натянутой на уши шапкой. Он остановился чтобы перекинуться парой слов с людьми из его батальона.
Майкл стоял у входа в палатку вместе с другими офицерами своего отделения. Лайтвуд кури большую сигару. Ее запах разносился в сыром воздухе.
— А вот идет старик, отвергнувший отдых перед боем.
— «Легкое прикосновение Гарри в ночи», — пропел Эшкот. — «О, бог войны, укрепи сердца моих солдат!»
— Иногда эти черти могут обойтись без этого, — сказал Лайтвуд. — И все же старый петух не так уж плох.
В конце концов, полковник вернулся в штаб. Офицеры отделения В вернулись в свои палатки. Майкл сел лицом на запад, туда, где в темноте вспыхивали огни пушечных залпов, в холодном облачном небе за линией гряды Калу. Внизу в темноте все еще мерцали огни лагеря, неутомимо поддерживаемые веточками, листьями и пучками травы, которые подбрасывали в костры. Некоторые солдаты пели.
С первыми лучами солнца обстрел противника войсками союзников усилился по всей линии обороны. Был день взятия Бастилии, и артиллерия французов была особенно активна. В половине одиннадцатого солнце уже сильно припекало колонны, идущие по дороге во Фрикур.
Они снова оказались среди окопов. Земля вся была изрыта воронками, вдоль старой линии фронта до сих пор лежали тела убитых в недавних боях. Кругом стояло зловоние от разлагающихся трупов. Иногда казалось, что они двигаются, из-за того, что шевелились сидевшие на них мухи или копошились полчища крыс.
В деревушке Фрикур, которая теперь лежала в руинах, батальон остановился на несколько часов для привала в ожидании приказа. Из полевой кухни им раздали еду, но от нее во рту был привкус лиддита[5] из-за орудий, ведущих огонь неподалеку. Новости, прибывшие вместе с едой, были очень хорошие. Сообщалось, что линия обороны противника была прорвана и немцы отступали. Наша индийская кавалерия тоже была задействована, и в настоящий момент врага буквально сровняли с землей. Несомненно, было захвачено огромное количество пленных. Целые колонны сдавались. Изможденные обессилившие люди с почерневшими лицами едва могли передвигать ноги.
Из Фрикура батальон отправился в деревню Маметц, которая теперь была просто грудой булыжника. Среди развалин стояла колонна автомобилей медсанчасти, и вокруг нее толпились сотни раненых британцев, ожидающих помощи у санитарных постов. Они выглядели бодро и говорили, что день выдался неплохим.
— Мы там расчистили вам дорогу. Вам теперь ничего не нужно делать, только пройтись с метлой.