Город заблудших - страница 5

Он опускает голову, кивает, глядит на меня исподлобья:

— Верно. И все-таки денек затянется. Еще ничего не кончено.

— Что не кончено, Саймон? — Я чувствую, что вот-вот взорвусь. Как правило, я не поддаюсь злости. Это непрофессионально и дает преимущество противнику. Изо всех сил стараюсь успокоиться, но злость все равно просачивается в мозги. — Ты в курсе, почему он это сделал? — Я подхожу ближе, показываю ему руки. Под ногтями до сих пор кровь Хулио. — Он, черт возьми, вспорол себе глотку.

Саймон медленно отступает, и тут я замечаю у него в руке нож. Еще миллиметр, и мои кишки посыплются на пол. Вечно забываю, как мастерски он управляется с пером.

— Остынь, Джозеф. Для того мы и собрались, усек? — Он осматривается, пялится в окно на мутный оттенок синего, который в Лос-Анджелесе считается темной ночью. — Мы все обсудим, но не здесь. — Он уходит в гостиную, а я трачу минуту на то, чтобы взять себя в руки, и иду за ним.

Он запирает дверь, задвигает занавески.

— Не знаю, будет ли из этого толк, — бормочет Саймон скорее себе, чем нам. Дэнни передает ему скотч с содовой. Саймон вливает в себя пойло, как простую воду, и садится в кожаное кресло. — Расскажи нам, что там произошло, — говорит он мне.

Я рассказываю подробности, но, когда очередь доходит до камня, замечаю взгляд Саймона, который так и орет «Заткни свою пасть». Эту деталь в рассказе я опускаю.

Похоже, Дэнни ничего не замечает. Интересно, рассказал ли ему Саймон о камне. А если не рассказал, то почему?

— Хулио убил Джаветти, — говорит Саймон и поднимает руку, когда я открываю рот. — Дай мне закончить. Пожалуйста. Не знаю как, но это дело рук Джаветти. Мы с ним вроде как давно знакомы. Когда он пришел ко мне, я чуть не обделался. Мне уже шестьдесят четыре. С Джаветти я познакомился, когда мне было восемнадцать. Сейчас он выглядит так же, как тогда. Следишь за мыслью? — Теперь он молчит, дает мне время переварить услышанное. Не получается.

— Я видел этого мужика, когда он к тебе приходил, — говорит Дэнни. — Ему под восемьдесят, не меньше.

— То же самое я сказал в пятьдесят девятом, — отзывается Саймон.

— Ты уверен, что это один и тот же человек? — спрашиваю я.

Он смеется:

— Еще как уверен. Таких, как Джаветти, трудно забыть. Я тогда на него работал. Занимался по его поручению всякой странной хренотой. Был повязан с лондонскими борделями, скачками, казино. — Саймон замолкает, делает глубокий вдох. — В общем, влезал за него в чертовски сомнительные дела. И уйму времени просиживал в библиотеках. Однажды ночью, — продолжает он, — у моего приятеля возникла мысль укокошить Джаветти. Мы тогда бухали. Джаветти надрался до зеленых чертей. Мы решили спрятаться в шкафу и придушить его во сне. Моей задачей было приволочь старого козла в дом. У меня были ключи, плюс я знал, когда он ложится спать.

— Вы пытались его убить? — спрашивает Дэнни.

— Не просто пытались. Крепко его связали, избили до потери пульса битой для крикета. Бросили истекать кровью на его чертовы персидские ковры и всю дорогу ржали. Набили карманы доверху и подожгли дом. Он тогда сдох. Я сам видел, как он горит.

Я смотрю на Дэнни, вдруг он купился на эту чушь.

— Бред сивой кобылы, — говорит он.

— Тут я согласен с Дэнни, — киваю я. — Ты хочешь сказать, что призрак Джаветти вернулся и каким-то макаром заставил Хулио наложить на себя руки? Да ладно тебе, Саймон! Не слетай с катушек. Ты пришил Джаветти… когда? Лет пятьдесят назад? Наверняка это кто-то другой. Что там, кстати, сталось с твоим приятелем?

— Он психанул, — отвечает Саймон. — Сказал, что пойдет в полицию.

Зная Саймона, можно смело утверждать, что нынче приятель его почивает на дне Темзы. Значит, эту зацепку вычеркиваем.

— Кто еще был в курсе?

— Кроме вас двоих, я об этом ни единой живой душе не рассказывал. У Джаветти тогда были серьезные связи. Если бы хоть слово просочилось, мы оба были бы покойниками. Так что никто ничего не знал.

— Кто-то пудрит тебе мозги. Может быть, ребята, с которыми ты его свел, в курсе. Да наверняка. Тот, который помер, слетел с нарезки, вот они от него и избавились.