Горожане солнца

стр.

Пролог

В те времена, когда дымами
не подпирались небеса,
а на весу держались сами,
на тонких звездочках вися,
был весь простор доступен взору —
ни труб, ни башен, ни креста:
не так давно найдя опору,
двуногий строил дом как нору,
его пугала высота.
Был дом его и утл, и плосок,
весь состоял из пней и досок
с узором в виде странных рыл.
A Часовщик уж землю рыл.
В цилиндрах доменных печей
его рабов шуруют клещи.
Под сотней гаечных ключей
железо ржавое скрежещет.
Разъярена, раскалена,
стекает каша чугуна.
Тысячелетье стройка длится,
земля дрожащая дымится,
и вот, на тысячном году,
деталь последняя застыла.
Часы, бессмертия могила,
стоят, готовые к труду.
Туга, темна и тяжела,
внутри пружина ожила.
Рвалась плененная пружина!
Тряслась огромная машина!
Летели гири вверх и вниз!
Колеса за руки взялись...
Их мерный ход казался страшен.
Вращение зубчатых башен
во мраке выглядело сонным.
Качались на цепях мосты,
скрипя, и к пропастям бездонным
слетали искры с высоты.
Под каждой цифрой циферблата
стоит охранный каземат,
и сорок два ночных солдата
той цифры тайну в нем хранят.
На циферблате, в самом центре,
воздвигнут замок выше церкви,
во тьму вонзает шпиль стальной.
На этом шпиле стрелки кружат,
и ход их мерный сеет ужас
вокруг машины остальной.
Там Часовщик засел навечно,
воруя время человечье.
А выше, чисто и хитро,
шумит бессонное метро.
Туннели тянутся, темнея,
глотают поезд в полглотка,
и теплый ветер из тоннеля
колышет лампы потолка.
Иных людей движенья крепки,
иных людей движенья шатки,
иных людей венчают кепки,
иных людей венчают шапки —
и день и ночь течет толпа
вокруг прекрасного столпа.
И поезд кружится, колеблясь;
а если выбраться отсель —
по кругу движется троллейбус,
трамвай, машина, карусель...
Дитя! Вокруг лишь повторенье,
безликих дней круговорот.
Сменить паренье на старенье
заставит маятника ход.
Добавит сладенькой воды
в твои мерцающие яды,
твои заросшие сады
распашет в правильные гряды!
Беги!
В дымы лесных кострищ,
беги в заброшенные парки,
беги в пустыни старых крыш,
беги в придуманные карты!
И помни: не навек Часам
смертельно властвовать на свете.
Угрюмый смертоносец сам
себе приготовляет сети.
Ведь дети сказочной красы
когда-нибудь Часы обрушат
тем, что возложат на Часы
охапку елочных игрушек.
И ДРОГНУТ СОЛНЦЕ И ЛУНА!
И ВЛАСТЬ ЧАСОВ СОКРУШЕНА!

Сказка про Дидектора

Была одна школа. И вот прислали туда нового директора (старый уже умер). Этот новый директор до того был того, что учителя всем педсоветом ахнули:

— Господи, что же делать?!

Например, этот директор имел какую-то большую голову. Огромный глобус, а не голова, и это при сравнительно обычном теле!

— Ну куда такая?! — стонали учителя, едва голова виднелась где-нибудь…

Зато директор был очень умный. Он даже спал с книгами под головой вместо подушки. Его вообще из-за такой головы никуда не хотели брать. Но он очень любил детей, и вот, любя детей, он абсолютно самостоятельно выучился на директора. Пришел в министерство готовым директором. Там испугались — куда его девать. Вдруг радио говорит: в такой-то школе директор умер.

В министерстве и обрадовались: пошлем его туда! И послали. Директор тоже обрадовался: вот теперь буду править. Но не удалось ему… Зауч не дала.

A Зауч возглавляла собой педсовет и несла все властвование школой. Ну зачем ей еще директор? Только он заявился, у них с Заучем возникла вражда.

К примеру: заходит директор к Заучу и спрашивает:

— Ну как, удалось вам обдумать мой вопрос о благих изменениях школьного порядка?

— Удалось, — отвечает Зауч. — Я хочу предложить натягивать на больших переменах железные спецсетки, чтобы младшие классы не бесились и носились, а аккуратно гуляли между сетками.

Это она говорит вслух, а думает о другом: что у нее в столе бутерброд и кофе и кофе остывает, а при директоре пить нельзя, как-то неудобно все-таки. Директор же ей отвечает:

— Пожалуйста, не надо беспокоиться.

То есть пейте, пожалуйста, на здоровье. А она думает, что это он про спецсетки говорит «не надо», и, раздражаясь, восклицает в ответ:

— Вот так любое начинание на корню вы губите!

Так они и беседуют: директор отвечает не на то, что Зауч сказала, а на то, что подумала, а Зауч все больше и больше раздражается. и непонимание между ними разрастается…