«Горячий свой привет стране родной…» - страница 13
Услышать вдруг, как стынет в жилах кровь,
И в четком и медлительном мозгу
Увидеть вдруг, как оттиск на снегу,
Последний час, последний легкий миг,
Смежающий покоем темный лик…
Какая-то бездушная улыбка,
Какая-то жестокая ошибка,
Какая-то несказанная ложь —
Жить, зная, что умрешь.
Мысль
Пусть уверяет, что он дружен,
Но ты не верь,
Знай, лишь тогда, когда ты нужен,
Стучатся в дверь.
И на приветственное слово
Ты отзовись,
Но непреклонно и сурово
В себя замкнись.
Замкнись от всех без сожаленья,
Как на замок, —
Лишь тот постиг все откровенье,
Кто одинок.
И только тот постиг все тайны,
Всю красоту,
Кто не менял на миг случайный
Свою мечту…
И знай, что мысль тогда прозрачна,
Когда она
На одиночество и вечно
Обречена.
1929
Эпизод
То был лишь краткий и случайный эпизод,
Как быстрый миг. Безудержно и смело,
Когда дрожит надломленное тело
И надает, и кривит черный рот…
И девственница в темноте безгласной,
Когда с внезапной болью сознает,
Что вновь она уже больше не найдет
Ни смеха прежнего, ни радости бесстрастной.
Таков был краткий и случайный эпизод,
Маска Бетховена
Холодный гипс запечатлел
Нечеловеческие муки
И неразгаданный удел
Того, кто верил только в звуки.
И очертаньи мертвых дум
Легли и гордость, и смиренье.
Но кость, где жил когда-то ум,
Полна живого вдохновенья —
Тоски несыгранных сонат
И неисполненных симфоний…
Горы
Шел в гору, но дышалось легко,
Слабые тени ложились у ног,
В расселинах скал зеленел
И чах низкий мох.
Багровый закат уходил далеко
За край обнаженной земли…
Здесь было когда-то тепло
И звери паслись на лугах,
И в пышном цветеньи лесов
Хор птиц разноцветных звучал,
И капли прозрачной росы
Дрожали на травах у скал.
Но время дохнуло жестоким
Дыханьем столетних дней,
И замерло все, обратившись
В молчанье камней…
Все стихло, считая пространство
Рядами высоких громад,
И только холодные змеи
На солнце ползут и шипят.
Том, том, том — раздаются шаги.
Это шествует старость.
Том — отвечает горное эхо.
Это поет одиночество.
1945
Материалы
Перед тобой — задача всех людей:
Ты должен выплавить металлы,
Но выбирай лишь те, что погрубей
И первобытней материалы.
Из них работа строга и проста,
Как искренность проста и строга.
А искренность уже есть красота,
Та, что зовется даром Бога.
Бездушна медь, надменна в звоне сталь,
А в золоте звучат глумленья —
В железе только тихая печаль
И тихие о радости моленья.
Но не стучи по золоту, как тот,
Кто из металла дорогого
Хотел однажды выбить и не мог
Простое человеческое слово.
Возьми металл суровой простоты —
Пусть выкуют тяжелые удары
И молодую силу молодых,
И старческую мудрость старых.
1932
Отрывок первый
В моей каморке, полной глупых снов,
Забытых книг и старых акварелей,
Совсем не слышно уличных гудков.
И дни идут — неделя за неделей,
То медленно ползут, а то быстрей…
И я живу, спокойный и беспечный,
И жду чудес и писем от друзей,
И радуюсь печали скоротечной.
Как странно, что теперь идет война,
И льется кровь, и гибнут поколенья.
Душа молчит, хотя она полна
Безмерного, больного возмущенья.
Душа слепа, но чтобы вновь прозреть,
Увидеть жизнь свободной и обширной —
Ей надо до конца переболеть
Великой болью, вечной и всемирной.
Душа должна пройти великий путь
Терпенья, безнадежности и муки.
Огнем должно спалить земную грудь
Железом исколоть лицо и руки…
И будет вновь — прокатится, как гром,
И время отольется новым веком —
Невидимое станет веществом,
Бесчувственное станет человеком…
В моей каморке много старых снов,
И груди книг лежат на полке пыльной,
И мысль о том, что где-то льется кровь,
Мне кажется обидной и бессильной.
Я вспоминаю радость прошлых дней,
Которая казалась бесконечной,
Читаю письма старые друзей
И жду тебя, любимой и сердечной.
1944
Отрывок второй
Мой мир упал в пустые небеса —
За тот высокий, призрачный порог,
Куда прошла слепая полоса
Всех пройденных и прожитых дорог.
Мой мир уплыл за дальние края,
За синие края земных морей,
Мой мир уснул, остался только я
Следить за тенью тихою своей.
Безмолвно и безжизненно вокруг
От темного дыханья пустоты.
Мне хочется сказать тебе, мой друг,
Как близко от меня проходишь ты.
Смеется мое сердце надо мной…
И странно мне, что я еще живу,
Спокойный и расчетливый такой
На тонком и причудливом яву.