Горящее небо - страница 14

— Нет! — послышались голоса. — Лучше уж убийцу Варраву, но не его!.. Да, лучше отпусти к нам убийцу, чем пророка из Галилеи!.. Убийцу отпусти, а Царя распни!

— Из Галилеи, — задумался Пилат. — Да, вот в чем тут дело — Галилея… Раз он из Галилеи, а это область Ирода Антипы, то пусть Ирод и определит, есть ли вина в этом человеке. Ирод в эти праздники тоже находится в Иерусалиме, я отошлю обвиняемого к нему, и пусть он сам скажет — виновен этот человек или нет. Мы с вами разошлись в суждениях. Видимо, наши суды разные… Так пусть Ирод поставит своё мнение на чашу судьбы этого пророка. Что скажете?

— Если он признает его виновным — мы согласны! Веди его к Ироду! Ирод Антипа — сын Ирода Великого, желавшего уничтожить того, чье рождение предрекли волхвы. Он-то не будет принимать сторону пророка! Веди его к Ироду! Пусть Ирод подтвердит его вину! Мы знаем, что Ирод — враг тебе. Он найдёт его виновным. Мы тоже пойдём к Ироду и будем просить его об этом. Мы будем обвинять его! Веди его к Ироду! Он найдёт в нём вину!

— А если не найдёт?..

— …Они продолжают злобствовать, — раздражённо сказал Пилат, быстрыми шагами меряя зал. — Что же за сердца у них? Что за помыслы, если они действуют вопреки логике и милосердию?! Крепко же они возненавидели его, раз не угомонятся даже после того, как Ирод не нашёл в нём вины… Что он сказал?

— Что не находит в нём вины, — в который раз повторил Петроний. — Он давно слышал об этом пророке и хотел поговорить с ним, и когда я привел ему проповедника, обрадовался предоставившейся возможности. Он пытался задавать ему вопросы, но пророк молчал. Ирод просил показать ему какое-нибудь чудо, но он не показал. Пришедшие вслед за мной иудеи злословили и вопили, как стадо голодных котов, моля и даже требуя у Ирода Антипы признать вину за пророком. А пророк заговорил лишь тогда, когда Ирод спросил его об учении, которое он проповедует. Он говорил недолго, но Ирод заинтересовался. Потом он приказал избить проповедника, переодеть в чистую и светлую одежду и отвести обратно. Он решил, что это достаточное наказание, а вины, достойной смертной казни, он в проповеднике не нашёл. Так он сказал и храмовым служителям… Надо было слышать, какой визг они подняли! Подобного наказания показалось им недостаточно. Они требуют смертной казни.

— Странно… Я полагал, что Ирод без малейшего колебания предаст этого мудреца смерти. Он оказался несколько лучше, чем я о нём думал. По крайней мере, у него остались кусок мозгов и огрызок сердца… В отличие от этих горлопанов, что вопят перед моими воротами…

— То же самое Ирод сказал и о тебе.

— Да?.. Поистине, сегодня день чудес. Я нашёл сразу два исключения из правил. Что ж, Ирод дал мне неплохой совет… Вот что, Петроний. Возьми своих солдат, и накажите этого проповедника плетьми. Потом одень его во что-нибудь посмешнее… скажем, терновый венец вместо короны. У них ведь корона в виде такой маленькой круглой шапочки? Прикажи солдатам сплести именно такую. И надень на него багряницу. После наказания я выведу его к народу и покажу. Они увидят его, униженного, избитого, и жалость вползет даже в их сердца. Наказание он понёс вполне достаточное. Они увидят это и довольствуются этим.

— У меня нет профессиональных бичевателей. Бичуя наказуемого, иной ликтор подчас вырывает у него куски мяса и выворачивает сухожилия наружу, так что сделают солдаты, к которым в руки попадет флагрум с вплетёнными в него кусками кости и металла? Проповедник и так был избит дважды — первосвященниками, а затем людьми Ирода. Вряд ли он выдержит третье избиение. Это может убить его куда раньше утверждения приговора.

— Лучше быть битому, чем мёртвому, — сказал Пилат. — Вылечиться он всегда сможет, а вот воскреснуть будет куда трудней… Неужели он и впрямь уверен в воскрешении?

Петроний утвердительно кивнул.

— Тогда он и впрямь не боится смерти, — задумчиво сказал Пилат. — В этом случае для него страшнее все эти муки, которые он испытывает сейчас. Петроний, мы с тобой старые воины, повидавшие на своём веку всякого. Видел ли ты хоть раз, чтоб мёртвый человек воскресал? Нет уж, лучше нам спасти этого несчастного от самого себя… Что-то я говорю странное… Это может показаться тебе удивительным, но мне почему-то искренне хочется спасти этому странному иудею жизнь. И уже не потому, что я хочу досадить этим толстобрюхим, а просто сохранить ему жизнь. Странное чувство… Ты часто видел меня добрым, Петроний?