Государство — это он - страница 20
Микояна, который курировал этот созданный в 1937 году орган, заключалась в том, что
секретарем экономсовета был тот же Большаков. Так что теперь ему совсем не было смысла
возводить на меня напраслину и разоблачать как врага народа.
А когда вы стали помощником Микояна?
После начала войны его назначили членом Государственного комитета обороны,
отвечающим за снабжение. Микоян подобрал себе заместителей. Зотов, например, ведал
всеми продовольственными делами. А по боеприпасам у него был маршал артиллерии
Ротмистров. А по снабжению армии Сталин порекомендовал Микояну генерала Хрулева,
который с августа 1940 года был главным интендантом Красной армии. Когда Хрулев
приехал, Микоян попросил меня зайти к нему, познакомил нас и сказал Хрулеву: "Товарищ
Смиртюков будет моим помощником по снабжению Красной армии". В первую очередь надо
было проверить наши резервы. Вокруг Москвы было много всяких крупных складов –
горючего, обмундирования, продовольствия, и мы с Хрулевым в первые месяцы войны часто
на них выезжали. Немцы наступали быстро, и надо было решать, что вывозить, а что
оставлять для фронта. И вот однажды мы попали на склад с валенками, огромный склад.
Когда мы вернулись, я с большим апломбом докладываю Микояну: "Огромный склад,
Анастас Иванович! Его надо немедленно рассредоточить, потому что, если бомба попадет,
пропадут эти все валенки! Там миллионы валенок!" Хрулев иронически смотрел на меня, а
когда я закончил, он говорит: "Анастас Иванович, там же всего восемьсот тысяч пар".
Микоян рассмеялся и сказал, что восемьсот тысяч тоже много.
"Был бы убит вождем мирового пролетариата"
Но вашим основным местом работы оставался Кремль?
Мы сразу с Хрулевым сговорились о том, как будем работать. Обычно он приезжал к нам в
Кремль в первой половине дня, мы собирались у Микояна и обсуждали текущие вопросы.
Решали, по каким из них нужно готовить постановления правительства, а какие Наркомат
обороны должен решать сам. Потом документы готовили мои сотрудники. У меня был
аппарат около ста человек – примерно семьдесят референтов и десятка три машинисток и
стенографисток. А во второй половине дня я, как правило, находился в кабинете Хрулева, в
Наркомате обороны. Он звонил и разговаривал с фронтами, слушал доклады своих
подчиненных, и обычно, если там возникали какие-то вопросы, мы вместе с ним составляли
проекты решений. Это ускоряло работу, потому что, когда я возвращался в Совнарком
поздно вечером, оставалось только отпечатать документ. А Микоян, которому было дано
право подписывать решения правительства по оперативным вопросам, ставил подпись, как
только приезжал на следующий день.
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ
"У Жданова ничего не получалось. Наверное, потому, что он не пользовался авторитетом.
Хотя речь произнести был мастер"
А тем же вечером он не мог?
Через какое-то время после начала войны все вошло в прежнее русло. Как будто
продолжалась нормальная жизнь, как до войны. Было такое впечатление. Вечером члены
Политбюро уезжали в Волынское, к Сталину обедать. Как и до войны, Микоян звонил оттуда
и давал поручения, какие решения нужно приготовить. По тем вопросам, которые они там
обсудили. Приезжали иностранные делегации. Много было всяких совещаний, которые
проводились в Кремле, у Молотова. О войне напоминали только бомбежки. По тревоге
бегали в метро. Руководители уезжали вслед за Сталиным на "Кировскую". А кремлевские
сотрудники спускались на станцию "Площадь революции", "Проспект Маркса". А потом и
прятаться перестали. У меня на стене за спиной висел портрет Ленина. Опять бомбежка. Ну я
никуда не пошел. Я призадумался, сидел склонившись над бумагами, и вдруг ахнуло, бомба
упала рядом с Никольской башней, и портрет рухнул. Если б я сидел прямо, близко к стене,
был бы убит вождем мирового пролетариата. Ровно через секунду звонит Косыгин: "Что у
вас там?" – "Ничего страшного нет, упала бомба возле Никольской башни". – "А говоришь –
ничего страшного! Меня вызывает Сталин, а вы спускайтесь вниз!" У меня из-за
бомбардировок случилась и другая неприятность.
Какая?
Как-то сидели в Кремле, вдруг, как ахнет! Оказывается, упала бомба. У дома правительства, на Болоте, который теперь называют Домом на набережной. Напротив него три зенитные