Гран-при за лучший прикол - страница 11

Она до сих пор страдала, встречая незнакомые слова. Чувствовала свою ущербность и переживала, что станет Лельке неинтересна и придется с ней расстаться.

Епифанцева по-честному пыталась «расти». За полгода знакомства Маша прочла больше книг, чем за всю предыдущую жизнь. С грехом пополам ― и со слезами! ― она осилила даже кое-что из классики. Рыдая, правда, над особо сложными страницами и лазая за помощью в энциклопедию.

Ванька, муж ― любимый и ненавистный! ― ее странное стремление к знаниям всячески поощрял. Считал ― лучше толстые книги ― не разорится, чего уж там! – чем неожиданные и порой опасные Машкины выходки. Склонность жены к авантюрам и сейчас не давала Ваньке спать спокойно.

Одно ему не нравилось: Машин словарный запас за последние шесть месяцев сильно изменился. Бедному Епифанцеву пришлось украдкой ― ночами, чтоб не потерять лица! ― заглядывать в словари.

Она краснел как мальчик, когда жена на «фуршетах» заставляла уважаемых пацанов открывать рты и озадаченно морщить лбы ― не оскорбили ли их? И Ванька жарким шепотом пояснял друзьям, что Машка ничего плохого не сказала. Просто рвется девка со всей дури в ряды очкастых и высоколобых лохов. Вот и хвастает эрудицией.

Безобидная слабость, всего-то!

Его, Ваньку, пожалеть нужно, он каждый день ТАКОЕ слышит. Без выходных!

Лелька растерянно кивнула и воскликнула:

― Мы с тобой должны придумать другое! Чтоб, как только я переступлю порог, Колобок пролепетал бы: «Мама родная» ― и уронил выпученные глазки на пол!

― Так-таки уронил бы, ― озадаченно пробормотала Маша.

― Ага! И потом три дня ползал на карачках, пытаясь их нащупать. Знаешь, какой у него ковер в кабинете? «Ой-е-ей и ай-я-яй», как выдала бы его единственная дочь Фира, копаясь вместе с папой в густом ворсе.

― Ты скажешь! ― Маша невольно улыбнулась.

Лелька строго посмотрела на нее.

― Из меня нужно сделать нечто такое… чтоб дух захватывало! Чтоб Ванька, увидев тебя рядом, схватился за голову и начал твердить о неподходящем ― для приличной дамы! ― знакомстве. ― Она шлепнула подругу по плечу и посоветовала: ― Короче, побольше экзотики!

Маша послушно наморщила лоб. Ее глаза мгновенно стали круглыми и бессмысленными, Епифанцева представления не имела, что значит «экзотика». И в словарь лезть при Лельке не хотела. Правда, похоже, это просто означает что-то необычное…

Но что?!

― Может, раскраситься поярче, юбку нацепить покороче, декольте чтоб до пупа и… ― Маша неопределенно махнула рукой, показывая, что в таком «экзотическом» виде можно покорить кого угодно, не только старого печального еврея.

― Каждая вторая секретарша, если верить фильмам и книгам, именно так и выглядит! ― возразила Лелька.

Современным фильмам Маша доверяла не очень, а вот книги уважала. Она тяжело вздохнула ― ничего путного в голову не приходило. Маша легла на палас, раскинула руки в стороны и мечтательно пропела:

― Крокодил на поводке ― это круто. Если б я с таким чмо на банкет какой заявилась… ― Маша радостно захохотала. ― Ого-го! Половина Ванькиных друзей мигом заиками бы стали!

― Крокодила у меня нет, ― Лелька смотрела неодобрительно. ― Томкин Крыс, конечно, тварь зубастая и малосимпатичная, но варана не заменит. ― И она с отчаяньем воскликнула: ― Не Коську же сажать на шлейку!

― Коту варана не переплюнуть, ― с зевком заметила Саша. ― А вот если на одну э-э… створку? ― посадить еще кого-нибудь…

― Может, тебя? ― ядовито поинтересовалась Лелька. ― Чтоб языком зря не молола?

― Я не… ― собралась обидеться Маша и вдруг замерла с открытым ртом. Потом села и задумчиво пробормотала: ― Молоть языком… языком молоть… то есть, болтать, лучше глупости. Вот именно!

― Ты что, вчера головой о косяк приложилась? ― Лелька обеспокоенно пощупала подруге лоб. ― Или на тебя так ранняя ― Лелька ехидно хмыкнула ― побудка подействовала?

Маша отбросила ее руку и с кряхтением поднялась. Торжествующе посмотрела на Лельку и крикнула:

― Эврика!

― Новое слово выучила? Молодец!

― Вовсе нет, ― Маша мгновенно надулась. ― Я его еще со школы помню. Так этот… как его? ― ну, которому яблоко на голову… или нет! ― он голый из ванны ― и бегом по городу, закон какой-то дурацкий придумал, о воде. Вот и заорал. От счастья. ― Маша фыркнула. ― Представляешь, бежит по улицам весь в пене, шампунь не смыл и орет ― «Эврика!» ― Она дернула себя за локон и огорченно призналась: ― Жаль, имен не помню, хоть застрелись!