Грани веков [СИ] - страница 13

— Ну, тот, у стены, — пояснил Ярослав. — Его сосед, он спал, когда мы пришли.

Лебединский окинул Ярослава внимательным взглядом.

— Вы, должно быть, что-то путаете, коллега, — сказал он. — Тот пациент, про которого вы говорите, находится в состоянии кататонии, а это означает, что у него полностью отсутствует произвольная двигательная активность. Поэтому он вряд ли мог как-то реагировать на ваш разговор. А что, вам показалось, что он смеялся?

— Наверное, показалось, — выдавил Ярослав.

Доцент еще раз пристально поглядел на него. — Отдыхайте, молодой человек, — сказал он, дружески похлопав Ярослава по плечу, и вышел из комнаты.

Оказавшись на улице, Ярослав немного постоял, глубоко вдыхая свежий весенний воздух.

Ему требовалось время, чтобы еще раз прокрутить в голове все события этого утра. Сомнения, казалось, оставившие его, вспыхнули с новой силой. Ведь он совершено точно помнил, что в палате было два пациента, и тот, второй сидел на кровати, безумно хохоча. Эта сцена так врезалась ему в память, что сомнений в ней не было никаких. Или все-таки были? Но такое не могло померещиться! Однако, Лебединский утверждал, что тот больной не мог не то, чтобы смеяться, но даже шевелиться. С другой стороны, они же его лечат? Может, это был первый сдвиг за много дней в его состоянии? Скорее всего, так оно и было, но Ярославу начинало казаться, что количество странных событий, для объяснения которых ему приходилось себя в чем-то убеждать, становится чрезмерным.

Однако, по крайней мере, в одном доцент был точно прав — ему необходим был отдых.

Ярослав двинулся в сторону проходной, продолжая размышлять на ходу. Как быть с Аленой? Попытаться все-таки вызвать ее на разговор, или оставить все, как есть? Чем бы он там не провинился перед ней, такое поведение выглядело издевательским.

Рядом с ним плавно притормозила машина.

— Садись, подвезу, — пробасил Селезнев, распахивая дверцу. — А то еще уснешь по дороге, или забредешь куда.

Охранник у выезда медлил, и Селезнев нетерпеливо посигналил, призывая его поторопиться. Наконец, тронутые ржавчиной ворота со скрипом отъехали в сторону, выпуская их. Ярослав испытал непонятное облегчение от того, что они покидали территорию больницы, словно оставляя там весь сегодняшний абсурд.

Он провожал взглядом здание клиники, еще недавно вызывавшее у него такое радостное предвкушение встречи, когда увидел двоих парней, стоявших у проходной и что-то обсуждавших между собой. Он сразу узнал их — те же легкие черные куртки, галстуки, белые рубашки. Один из них посмотрел в его сторону и, кажется, кивнул второму. В это время Селезнев свернул за угол и пара скрылась из виду.

Ярослав откинулся на спинку кресла, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Они ли? Мало ли в Москве баптистов, или кто они там? Может, у них сегодня какой-нибудь праздник, или день обходов, или кто-то из их братства находится на лечении в клинике. Да что угодно может быть, в конце концов, и почему это должно непременно иметь к нему какое-то отношение?!

— Чего загрустил опять? — спросил Селезнев, закуривая сигарету. — Давай, может, вечером по пиву?

— Мне на смену в ночь, — Ярослав потер виски. — Отоспаться бы еще.

Селезнев присвистнул. — Да уж. Может, больняк возьмешь? Видок у тебя совсем бледный.

— Ничего, — упрямо сказал Ярослав. — Прорвемся.

Несмотря на вялые протесты Ярослава, Селезнев довез его почти до самого дома, сделав приличный крюк.

Район в котором он снимал квартиру, находился за пределами МКАДа и считался спальным. На скамейке у подъезда привычно расположилась Екатерина Францевна, соседка Ярослава по этажу. Обычно она отличалась словоохотливостью, и Ярославу редко удавалось избежать подробного рассказа о её болячках, внуках и очередных кознях коммунальщиков, присылавших ей завышенные квитанции. Однако, сейчас пожилая женщина была поглощена чтением журнала.

Ярослав уже собирался нырнуть в подъезд незамеченным, когда яркий разворот обложки привлек его внимание.

Он уже видел сегодня эти цветастые глянцевые картинки — точно такой же был в руках Богдана, когда он вернулся с вызова.