Граница - страница 9

Я рассказал начальнику о знакомстве с Сары-Саем.

— А-а-а, Сары-Сай, знаю, знаю, — оживился Фаязов. — Хитрая лиса.

— Почему — лиса? Старый добрый человек. Я решил взять его переводчиком.

Начальник не возражал.

— Только, смотрите, осторожнее, — предупредил он. — Кажется мне, что не чиста его совесть.

Как-то из кишлака Старый Рын прибежал на заставу молодой парень. Мы с Фаязовым в то время были во дворе. Парень стремительно подскочил к начальнику. Он так взволнованно рассказывал о чем-то и был так возбужден, что я сразу почувствовал: случилось неладное. Я плохо понимал по-таджикски, а парень говорил сбивчиво, так что мне ничего другого не оставалось, как рассматривать высокую фигуру парня, в грубой домотканой рубахе, поношенных коротких штанах, едва достигавших колен. Оборванные рукава рубахи почти до локтей обнажали крепкие загорелые руки.

Звали его Айдар. То, что он сообщил, видимо, было очень важно. Начальник заставы помрачнел.

— Поехали в кишлак, комиссар, — предложил Фаязов.

— Что-нибудь случилось?

— Дехканин избивает дочь.

Фаязов забежал в канцелярию, Он пристегнул к поясу маузер; мы оседлали лошадей и выехали на дорогу, ведущую к Старому Рыну. Айдар бежал за нами. Но скоро отстал.

Я давно собирался посмотреть этот странный кишлак поближе, да все было некогда.

У подножия изрытой пещерами горы толпилась ватага мальчишек. Ребята наперебой кричали и показывали нам нору-кибитку, где жил Худоназар с дочерью Савсан. Пока мы взбирались наверх, мальчишки рассказывали, что в то время, как Айдар бегал на заставу, отец и бай Султанбек поволокли Савсан за косы на улицу, но она вырвалась и снова вбежала в кибитку. И сейчас Худоназар с Султанбеком опять бьют ее.

Начальник все еще разговаривал с мальчишками, а я заглянул в нору Худоназара. Она была просторная, как комната, с многочисленными нишами, заставленными глиняными горшками, мисками, кувшинами. Посередине стоял высокий чернобородый дехканин в белой чалме и рваном халате. Желтое, как воск, морщинистое лицо его застыло в злобном напряжении. К груди дехканина прижалась девушка. Я сразу узнал в ней ту девушку, которую мы видели с Максимовым. Ее платье из красного выцветшего ситца было изорвано. Я только потом разглядел, что чернобородый держит девушку обеими руками за косы, потому она так неестественно повернула голову и подняла правое плечо. Руки девушки были заломлены назад и связаны пестрым шнуром. Маленький, тщедушный бай в белой чалме, с сердитым красным лицом подходил к ней и яростно бил вдвое сложенной веревкой. Савсан ногой отталкивала его к стене. Он отлетал как мяч, зло кричал и вновь набрасывался на нее.

Незаметно вошел Фаязов.

— За что вы ее бьете? — по-таджикски спросил у бая начальник заставы.

Человек с веревкой вначале растерялся от такого непочтительного обращения, а потом выпрямился и гордо крикнул:

— Я — Султанбек!

— Знаю, — поморщившись, ответил Фаязов. — Я спрашиваю, за что бьешь девушку?

Несколько секунд бай непонимающе смотрел на начальника и вдруг визгливо закричал, потрясая веревкой?

— Это моя жена. Я дал за нее калым — десять баранов. А она не идет!

— Не кричи и брось веревку! — сурово приказал Фаязов.

Султанбек швырнул веревку в угол.

Я отстранил Худоназара и развязал девушке руки. Но отец что-то ворчал и порывался к дочери с кулаками. Я преградил ему путь. Савсан прижалась к стене и молчала.

Начальник заставы приказал Худоназару и Султанбеку сесть. Он долго по-таджикски объяснял им что-то. И по отдельным словам я понял, что он говорил о новой жизни, о том, что советская власть запретила калым и сейчас никто не имеет права продавать и покупать людей.

Султанбек слушал не перебивая, а потом сказал, чтобы ему вернули калым.

— Сколько у тебя баранов?

Бай подозрительно посмотрел на начальника своими маленькими колючими глазами.

— Сколько есть — все мои, — неохотно ответил он.

— Не хочешь говорить, так я скажу: у тебя тысяча баранов.

Султанбек удивленно взглянул на Фаязова и пожал плечами:

— Тысячи нет. Меньше будет.

— Так вот, бай Султанбек. Ты богат, а Худоназар беден. Он баранов тебе не отдаст.