Греческая эпиграмма - страница 18
АЛКМАН[40]
Будь я тобою воспитан, о родина, древние Сарды! —
Я бы с кратером ходил или в тимпан ударял,
Раззолоченый евнух. А в богатой трофеями Спарте
Став гражданином, теперь имя Алкмана ношу.
Муз геликонских узнал и щедротами их возвеличен
Больше могучих царей, больше, чем Гиг и Даскил.
ФЕОКРИТ
С белою кожею Дафнис, который на славной свирели
Песни пастушьи играл, Пану приносит дары:
Ствол тростника просверленный, копье заостренное, посох,
Шкуру оленью, суму, — яблоки в ней он носил.
* * *
Этот шиповник в росинках и этот пучок повилики,
Густо сплетенный, лежат здесь геликонянам в дар.
Вот для тебя, для Пеана пифийского, лавр темнолистный;
Камнем дельфийской скалы вскормлен он был для тебя.
Камни забрызгает кровью козел длиннорогий и белый, —
Гложет он там наверху ветви смолистых кустов.
* * *
Стал и Милета теперь обитателем сын Аполлона,
Чтобы отныне уже не расставаться с врачом
Никием, изо дня в день приносящим ему свои жертвы.
Эту же статую он, Никий, из кедра иссек
Ээтиона рукой, за высокую плату. Зато уж
Все искусство свое мастер в работу вложил.
* * *
Вам угождая, богини, для всех девяти в подношенье
Мраморный этот кумир дал Ксеноклет-музыкант.
Кто б его назвал иначе? Он, именно этим искусством
Славу стяжавши себе, также и вас не забыл.
* * *
Этот треножник поставил хорег Демомел Дионису.
Всех ты милей для него был из блаженных богов.
Был он умерен во всем. И победы для хора добился
Тем, что умел почитать он красоту и добро.
* * *
Это — не плотской Киприды кумир. У богини небесной
Должен ты милость снискать, дар Хрисогоны благой.
В доме с Амфиклом совместно она свою жизнь проводила,
С ним же рожала детей. Жизнь их прекрасно текла.
Все начинали с молитвой к тебе, о могучая. Смертным
Пользу большую несет милость бессмертных богов.
* * *
Надпись надгробная скажет, чей камень и кто здесь положен.
Главке могильным холмом я знаменитой служу.
* * *
Тотчас узнаю, стремишься ль к добру, иль, быть может, прохожий,
В равном почете стоит также злодей у тебя.
Скажешь: «Могиле привет!» Даже камень здесь легок могильный:
Эвримедонта он прах здесь покрывает святой.
* * *
Сына-малютку покинул и сам, чуть расцвета достигнув,
Эвримедонт, ты от нас в эту могилу сошел.
Ты меж бессмертных мужей восседаешь. А граждане будут
Сыну почет воздавать, доблесть отца вспомянув.
*[42]
Стань и свой взгляд обрати к Архилоху ты: он певец старинный,
Слагал он ямбы в стих, и слава пронеслась
От стран зари до стран, где тьма ночная.
Музы любили его, и делийский сам Феб любил, владыка.
Умел с тончайшим он искусством подбирать
Слова к стиху и петь его под лиру.
* * *
Дафнис, ты дремлешь, устав, на земле, на листве прошлогодней,
Только что ты на горах всюду расставил силки.
Но сторожит тебя Пан, и Приап заодно с ним подкрался,
Ласковый лик свой обвил он золотистым плющом.
Вместе в пещеру проникли. Скорее беги же, скорее,
Сбросивши разом с себя сон, что тебя разморил!
* * *
Тирсис несчастный, довольно! Какая же польза в рыданьях?
Право, растает в слезах блеск лучезарных очей.
Козочка, верь мне, пропала, малютка пропала в Аиде.
Верно, когтями ее стиснул безжалостный волк.
Воют уныло собаки; но что же ты можешь поделать?
Даже костей и золы ты ведь не можешь собрать.
* * *
Друг мой, прошу, ради Муз, сыграй на флейте двухтрубной
Что-нибудь нежное мне! Я ж за пектиду возьмусь;
Струны мои зазвенят, а пастух зачарует нас, Дафнис,
Нам на свирели напев, воском скрепленной, сыграв.
К дубу косматому станем поближе мы, сзади пещеры;
Пана, пасущего коз, мигом разбудим от сна.
* * *
Родом другой был с Хиоса, а я, Феокрит, написавший
Все это, был я одним из сиракузских граждан,
Сыном я был Праксагора и сыном был славной Филины.
И никогда я к себе Музу чужую не звал.
* * *
Этой тропой, козопас, обогни ты дубовую рощу;
Видишь, — там новый кумир врезан в смоковницы ствол.
Он без ушей и трехногий; корою одет он, но может
Все ж для рождения чад дело Киприды свершить.
Вкруг он оградой святой обнесен. И родник неумолчный
Льется с утесов крутых; там обступили его
Мирты и лавр отовсюду; меж них кипарис ароматный;