Гренадилловая шкатулка - страница 39

— И все же вы утверждаете, что этот подкидыш, которому гак повезло, был чем-то недоволен? Резонно было бы спросить, зачем делать добро человеку, который отвечает столь черной неблагодарностью? — фыркнул Уэстли. — Фоули, как вы считаете?

— А каково мнение Хопсона? — отозвался Фоули, с задумчивым видом подпихивая дальше в огонь одно из поленьев, вспыхнувшее мириадами искр.

— Партридж не был неблагодарным, а его недовольство легко объяснимо, — сердито отвечал я. — Его происхождение ни для кого не было секретом, и, разумеется, остальные ученики над ним жестоко издевались.

Уэстли скрипел пером, записывая за мной, а я тем временем мысленно вернулся к тем дням, когда завязалась наша дружба. Я помог Партриджу проучить его мучителей и обратить их презрение в уважение, но у меня это вышло нечаянно. Я нуждался в товарище и однажды пригласил Партриджа покататься в лодке по реке, а после поужинать в «Таверне у замка» в Ричмонде. Если помните, я говорил, что у меня нет предубеждений против подкидышей. Я заметил, что Партридж порой бывал мрачен, но считал, что он может стать мне настоящим другом. Я напоил его бургундским, накормил пирожками с устрицами, капустой и марципаном, которые он проглотил с жадностью, будто не ел целый месяц. Сытный ужин, а может, и весь тот день, казалось, преобразили его. После бутылки вина он заметно повеселел, после второй превратился в шумного озорника и потребовал третью: уже ничто не могло его остановить. Потом мы встретили двух миленьких учениц модистки и прекрасно провели с ними время. После столь многообещающего начала мы какое-то время продолжали встречаться с ними (пока одна из модисток не стянула шиллинг из моего кошелька). Тщедушность Партриджа не отталкивала женщин. Им импонировали его остроумие, щель между зубами и его пылкие объятия. Помнится, некоторые даже вызывались обучить его искусству любви, которое он познавал так же охотно, как и я. Наши воскресные забавы вселили в него уверенность, и теперь он вел себя в мастерской более раскованно. Отомстил своим самым злостным мучителям, надавав им тумаков, ибо они никак не ожидали получить от него отпор. После этого остальные тоже прекратили издевательства. По завершении периода его ученичества уже всякая враждебность к нему исчезла, ибо Партридж не только превзошел всех (кроме меня) в стати и стал первым кутилой и проказником, но и подтвердил суждение Хогарта, проявив исключительный талант.

Уэстли исписал уже несколько страниц убористым почерком, когда его неожиданно оторвал от занятия робкий стук в дверь. На пороге стояла в нерешительности мисс Аллен. Ее взгляд останавливался попеременно то на Уэстли, то на Фоули, то на мне. Одетая в траур, она топталась, большим и указательным пальцами теребя юбку, как накануне вечером мяла свою шаль, когда увидела мертвое тело брата.

— Прошу прощения за вторжение, — неуверенно заговорила мисс Аллен, — но я увидела тело друга мистера Хопсона и хотела бы кое-что сообщить. Возможно, это прольет свет на его гибель.

Фоули чуть подался вперед в своем кресле и резко крутанул большой глобус. Тот завертелся так быстро, что моря и континенты слились воедино. Уэстли ободряюще улыбнулся ей.

— Сударыня, вам вовсе незачем извиняться. Входите же. Мы охотно выслушаем вас.

Он выдвинул для нее стул. Она села — плечи ссутулены, жилистая шея вытянута вперед. Своим видом она напомнила л мне одну из летучих мышей, гнездившихся под крышей мастерской моего отца.

— Несколько дней назад этот самый человек, Джон Партридж, приходил к моему брату, лорду Монтфорту. Очевидно, для Партриджа наступили тяжелые времена, и у него сложилось впечатление, что мой брат занимается благотворительностью. Я присутствовала при их разговоре. Партридж попросил у моего брата денег на то, чтобы основать собственное дело.

Вскинув в недоумении свои густые седые брови, Уэстли пристально смотрел на мисс Аллен.

— Что же позволило ему прийти к такому мнению? И как ответил ваш брат на его просьбу?

Мисс Аллен отвела взгляд. Вероятно, ее внимание отвлекало поскрипывание крутящегося глобуса. Фоули остановил его вращение, ткнув пальцем в Италию.