Гром - страница 13
Отовсюду высыпала детвора, стало шумно. Сайн-нойон-хана[9] Намнансурэна вышли встречать названая мать Цогтдарь по прозвищу Мудрейшая, единокровный брат — гун Ринчинсаш, тавнан Балбар, молодая княгиня Нинсэндэн. Встав рядком, родственники согнулись в церемонном поклоне. Намнансурэн вышел из коляски. Был он в парадном хурэмте, но в простом шелковом торцоке вместо торжественного головного убора с жинсом, словно хотел показать, что прибыл сюда только как родственник. Подойдя к Цогтдарь, склонился в приветствии, и та с чувством облобызала гостя в обе щеки. Братья кланялись друг другу истово. Со стороны посмотреть — вот-вот стукнутся лбами. Нинсэндэн, расстилая по земле длинный подол парчовой накидки, опустилась на колени. Намнансурэн взял невестку за руки, поднял и залюбовался ее тонким, большеглазым лицом.
— У добродетельных родителей выросла прелестная дочь! — с теплотой сказал он.
Свита хана тем временем раскланялась с семейством гуна Ринчинсаша. Тавнан Балбар, распахнув дверь орго и простерев руки в сторону покрытого белой кошмой порога, провозгласил:
— Милости просим!
В орго гостей ждали накрытые столы, и вскоре зашумело, закипело веселое застолье. Намнансурэн выразил сожаление, что опоздал к брату на свадьбу:
— Задержали дела в Да хурээ[10]. По дороге всего на несколько часов заехал домой и сразу же сюда.
— Я слышал, богдо-гэгэну[11] нездоровилось? Как он сейчас? Все ли спокойно и благополучно в тех местах, где вы проезжали? — умиротворенно улыбаясь, расспрашивал Ринчинсаш.
— С глазами у богдо не все ладно было. Но сейчас великий наш бурхан ниспослал облегчение его страданиям. Что же до тех мест, где я проехал… Служба у амбаня и уртонная повинность по-прежнему тяжела, а так вроде бы ничего особенного, — ответил Намнансурэн, понизив голос, доверительно обратился к Нинсэндэн: — Магсар не приехала, потому что беременна. Но вы же скоро будете у нас, там и познакомитесь.
Один лишь ханский телохранитель Содном, который пил айрак, примостившись у двери, заметил, как изменилась в лице Цогтдарь, услышав о том, что жена Намнансурэна беременна; как украдкой ткнула в бок сидевшего рядом Балбара.
Намнансурэн вручил родным подарки: матери, брату и тавнану — по отрезу шелка; невестке — золотые, усыпанные жемчугами подвески в инкрустированной слоновой костью шкатулке сандалового дерева; а еще развернул длинный, в маховую сажень, белый хадак и, передавая Нинсэндэн, встал, показывая свое уважение. Согнав на мгновение улыбку с лица, провозгласил здравицу:
— Пусть добродетель твоя не знает границ и да послужит она процветанию этого дома.
— В самую точку! За то, чтоб исполнилось все непременно! — зашумели вокруг веселые голоса. Оробевшая Нинсэндэн зарделась, затрепетала. Цогтдарь с непроницаемым лицом осмотрела подарки и, думая о чем-то своем, отошла от стола.
Встреча родственников за трапезой была оживленной и благопристойной.
К вечеру веселье пошло на убыль. Гости стали готовиться ко сну, Цогтдарь, пожелав всем спокойной ночи, собралась уходить, но ее окликнул Намнансурэн.
— Подождите, мама. Я с вами.
Содном тенью выскользнул вслед за хозяином. Проводив его, тавнана и Цогтдарь до самых дверей малого орго, Мудрейшей, телохранитель остался охранять их снаружи.
Когда в юрте зажгли свечи, в глаза бросился накрытый стол: видно, здесь ждали, что хан непременно заглянет в день приезда.
— У вас отличный цвет лица. А это самый верный признак хорошего здоровья… — проговорил Намнансурэн, выкладывая специально для Цогтдарь привезенные из столицы сласти.
Потом из внутреннего кармана осторожно извлек стекла в тонкой золотой оправе и добавил:
— У вас временами глаза устают, вот я и подыскал им защиту. Стекла эти и от яркого света оберегают. Вашим глазам за ними будет покойно.
Цогтдарь тут же водрузила очки на нос.
— Как же в них все ясно видно! Сколько я о таких мечтала! Ну, ничего не скажешь, порадовал!.. — ахала она.
Передавая подарок сидящему рядом Балбару, предостерегла:
— Не разбей смотри. И чтоб ни один человек не смел до них касаться! Я их как зеницу ока хранить буду. Спасибо тебе, сынок, что за заботами великими и меня не забываешь.