Гром - страница 49

— Утеплите стены! Костоправа сюда! Лампады в молельной зажгите! Марамбу зовите!

Зайдя в орго, справился у ахайтан о самочувствии.

— Цвет лица у вас хороший. Постарайтесь успокоиться. Выпейте пару ложек топленого масла, — посоветовал он и бросил гадальные кости. — Его отец родился в год тигра, так? Если ребенок появится на свет в час собаки, то будет писаным красавцем.

Намнансурэн обычно до ночи засиживался в малом орго, от двери до хоймора заставленного полками с монгольскими, тибетскими, маньчжурскими сутрами, рукописями, книгами. Не изменил он своей привычке и в эту ночь, но время от времени, не выдержав, подходил к орго, где лежала жена. Ахайтан родила заполночь. Намнансурэн бросился в юрту к жене, но в дверях дорогу ему загородил Балбар.

— Нам с вами не стоит заходить туда. Лишняя суета может только повредить ахайтан, — предостерег он. Хан послушался и возвратился в свое орго. Из юрты вышла служанка, держа в руках скомканные простыни.

— Кто родился? — спросил у нее Балбар.

— Сын.

Балбар не подал вида, как сильно огорчен. Полюбопытствовал:

— Несешь что?

— Послед, — ответила растерявшаяся девушка.

— Это где попало не бросают. Давай мне, я найду место, где спрятать, — сказал Балбар, забирая простыни.

В свой хашан он бежал, спотыкаясь и задыхаясь от волнения, словно стал обладателем некоего сокровища. Спрятав простыни, перевел дух: «Вот и еще одно дело сделано. Видно, само небо покровительствует нам».

Нащупав за пазухой серебряную иглу, он снова заторопился в ханское орго. «Прошло время, когда ты метала своих щенков одного за другим. Теперь сокровенная плоть твоя попала ко мне, и вся черная магия будет работать на то, чтобы опустошить твое лоно», — думал, шагая к орго, Балбар и до крови кусал губы своими желтыми, гнилыми зубами.

Три дня в ханском орго был праздник, а на четвертую ночь опять случилось несчастье. Душа у Балбара пела от радости, но щепоти нюхательного табака оказалось достаточно, чтобы пролить целый ручей слез. Оплакав младенца, Балбар вернулся в свой хашан, чтобы продолжить затворничество. Хоронил ханского сына Содном. На темени младенца, на месте смертельного укола заметил он красную точку и почувствовал вдруг, как обожгло ему грудь, едва сдержал крик боли. «Но нельзя же усугублять страдания господина, — подумал он, стараясь взять себя в руки. — Кто же это сделал? Как может жить на свете эта змея, смотреть в глаза людям?»

Вернувшись к себе, Балбар запер двери. Каждый день читал он книгу черных заклятий. «Это благодаря ей колдовство мое идет успешно», — говорил он самому себе.

Иногда приходил Гэмбэл, приносил воду, заготавливал дрова. «Чужая душа — потемки», а «бывалый человек не дает промашки», — рассудил Балбар и ни словом не обмолвился Гэмбэлу о причине смерти младенца. Не стал показывать и добытый послед.

«Видно, проклятие сгубило младенца, — подумал Гэмбэл, услышав о трауре в ханском орго. — Ох и страшная же в нем сила! Ну и Балбар! Не человек, а настоящее бесовское отродье. Может, он за счет своего тайного колдовства и в хубилганы выйдет?» — Страх и благоговение полностью захватили Гэмбэла, и он на всякий случай шептал молитвы, прикрываясь рукавом.

Чтобы прервать потомство Намнансурэна, а чрево Магсар сделать бесплодным, Балбар высушил послед, обложил его червями, разной гадостью, проколол его с разных сторон острыми клинками, завернул в выцветшую материю и, зарыв сверток перед дверью ханского орго, несколько раз прочитал заклинание. «Но все мое колдовство может оказаться бессильным, — подумал Балбар и начал исподволь узнавать, какой яд самый сильный. Но при этом не забывал он и об осторожности. — Людишки-то завистливы… если кто-нибудь из ханских блюдолизов только заподозрит неладное, тут же докладывать побежит, не упустит возможности лишний раз доказать свою преданность. Постой, но как же тогда быть, — сжимая в кулаке свой длинный подбородок, размышлял Балбар. — Хороший яд наверняка есть в фирме Шивэ овор. Однако меня там знают как ханского приближенного, а потому не дадут — испугаются. Другое дело, если они стороной узнают, что я ненавижу Намнансурэна. Именно стороной, ибо, намекни я об этом сам, тут же сочтут за ханского соглядатая и донесут Намнансурэну, чтобы в любом случае остаться в выигрыше. Амбань и китайские торговцы на такие штуки большие мастера, — бормотал Балбар. — Надо срочно вызвать Ринчинсаша. Пусть побудет с братом, разделит его скорбь по поводу разлуки с сыном, а заодно и встретится с купцами из Шивэ овор, даст понять, что мне можно верить. Тогда и с ядом осечки не будет».