Гром - страница 75
«А эти проклятия и яд, которым «Конченные» хотели отравить господина? Может, все это тоже дело рук маньчжурского хана?» — подумал Батбаяр.
— В наших местах есть камень, на котором выбиты очень верные слова:
Эти слова вы должны всегда помнить.
На Батбаяра речь учителя произвела неизгладимое впечатление.
Прошла зима, отшумели весенние пыльные бури. Потянулись с криком стаи перелетных птиц. Прошел первый дождь, отсверкали первые молнии, и школяры, выслушав последние наставления и напутствия багшей и чиновников, разошлись. Парни из незнатных семей торопливо увязали вещи и разъехались по своим хошунам. Грустно расставаться с товарищами, если вместе с ними дрожал в дырявой юрте в зимнюю стужу, голодал, делился радостью и горем. Батбаяру даже показалось, что вдруг исчезли и его лучшие надежды. Батбаяр всей душой стремился в родной дом, к матери и любимой.
Попросить бы Соднома или Дагвадоноя, чтобы отпустили. Но они уехали к хану в Да хурээ. Сердце щемило при мысли о Лхаме. «Как там она? Помнит ли меня, не стала ли невесткой бойды?» Но Батбаяру велено было остаться в канцелярии джасы помощником писаря. Юноша растерялся. Где же он будет жить, на какие средства? И Батбаяр отправился в казначейство к Аюуру бойде. Большеголовый казначей встретил юношу приветливо, похвалил:
— Ну, какой же ты у нас молодец! Я понимаю, как ты соскучился по дому. Поезжай, поезжай прямо сейчас. Я обо всем доложу чиновникам канцелярии и похлопочу о твоем отпуске, — пообещал Аюур, и глаза его под вислыми припухшими веками хитро блеснули. Он насыпал юноше полный подол борцоков и посулил ему лошадь. Батбаяру невдомек было, что Аюур бойда так раздобрился, потому что задумал опорочить Батбаяра: «Парню служба в канцелярии не по душе. Старался я его удержать, но не смог». После этого Батбаяра уберут из канцелярии как «нерадивого и распущенного».
И вот в один из дней первого летнего месяца, когда воздух напоен ароматом свежей зелени, Батбаяр оседлал кобылицу, приторочил мешок с борцоками и, оставив позади перевал Хангайского хребта, поскакал домой. Вскоре чиновники джасы спохватились и разослали людей по всему монастырю, с приказом немедленно найти. Узнав, что Батбаяр самовольно уехал домой, мэйрэн рассвирепел и собрался было отдать приказ послать за ним гонцов, силой привезти назад и, наказав восемьюдесятью ударами кнута, поставить на службу с лишением денежного вознаграждения за три месяца работы. Но в это время к нему пожаловал Дагдан тайджи. Узнав, что ходят разговоры, будто Батбаяр сбежал, Дагдан сказал:
— С виду парень этот и в самом деле отчаянный, взгляд у него дерзкий. Но сбежать он никак не мог. Он вчера был у меня, сказал, что Аюур-гуай разрешил ему съездить домой, и взял почитать «Жизнеописание Саран хохо». Любит читать парень.
— Этот твой дзолик уехал, ни у кого не спросившись, стало быть, сбежал, — кипел гневом мэйрэн.
— Не может того быть. Аюур его отпустил.
— Какое отношение имеет этот вислобрюхий Аюур к делам канцелярии?
— Как же, наслышаны. Молодая жена вертит Аюуром как хочет. На голову ему села. А Батбаяр покладистый, отказать не может, вот Аюур и схитрил, отправил его жене в услужение, чтобы госпожой себя чувствовала. А может, чтобы ее потешил. Кто знает? От Аюура чего угодно ждать можно, — сказал Дагдан тайджи, стараясь поумерить гнев чиновника.
Когда Батбаяр подъехал к Хоргой хурмын хормой, над долиной повисла синяя дымка, в лесу куковала кукушка. Он вдохнул аромат разнотравья в родной стороне и почувствовал, как защемило сердце, будто он при свете полной луны обнял дорогую его сердцу Лхаму. На старом летнике все так же стояли три юрты и ветхий сарай. Он заметил их еще издалека, и сердце забилось быстрее. Подъехав к хотону, спешился у своей юрты, но его никто не встретил. Гэрэл, собиравшая хворост на опушке леса, увидев сына, бросила вязанку и со всех ног побежала к нему. Обняла, погладила его лицо. От нежданной радости она едва стояла на ногах. Вошли в юрту. В ней все было как и два года назад, не прибавилось ни одной новой вещи, но какой родной и прекрасной она показалась юноше.