Грузовой вертолет на холостом ходу - страница 2

- Всех душегубцев победил? - добродушно спросил он. - Ты уж прости, меня сон сморил. Так что пропустил самое интересное.

- Вставай, - я помог ему подняться. - Всем будешь говорить, что гнали серых аж до самых Тяжелых Мечей.

Отец Кабани закивал, подобострастно заглядывая в глаза.

- Да не ухмыляйся ты так, - пробурчал я. - Я бы их еще дальше погнал, но баронесса волнуется, уже, поди, все глаза проплакала. Поехали.

Глоток свежего воздуха взбодрил, не до конца выветрившийся хмель слегка стукнул по темечку. Я свистнул в темноту. Неподалеку раздалось ржание, и появился силуэт Бурого. Я похлопал коня по загривку и повернулся к корчме, из которой раздавалось оханье хозяина и еще какой-то посторонний шум, виновником которого, несомненно, являлся отец Кабани.

- Винца прихвати, - крикнул я.

- Уже, - отец Кабани, довольно осклабился в свете факела, коптившего возле дверей.

Зажав под мышками два бочонка, он неуверенно катил перед собой третий. Рискуя оступиться и завалиться на землю вместе с драгоценной ношей, отец Кабани, с трудом держа равновесие, стоял на одной ноге, другой, пытаясь посильнее катнуть вперед замусоленный бочонок.

- Ох, и жаден ты дружище, - едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться проворчал я.

- Так ведь, запас он всегда душу греет, милый барон, - парировал собутыльник. – А баронессе объясним, что на компрессы взяли.

- На компрессы, говоришь? Ну-ну.

Я пришпорил коня и поскакал к замку.

* * *

Жизнь в замке текла по давно проложенному руслу, размеренно и неторопливо. Из развлечений, которые может позволить себе цивилизованный человек, волей судьбы оказавшийся на планете, погрязшей в мрачном средневековье, было только вино и компания нескольких образованных друзей, с коими можно скоротать вечерок-другой за кубком восхитительного эсторского. Хотя, по правде говоря, вино то здесь отвратительное и голову наутро кособочит так, что все местные знахари бессильны. Но если не считать местные напитки великолепными или на худой конец сносными, тогда и незачем их пить, а в таком случае здесь не только волком завоешь, голому вепрю Ы позавидуешь, хоть и проклят он на веки вечные святым Микой. Вот так-то вот. Разве об этом я мечтал, когда в качестве наказания за небрежное вождение космолетом, выбрал несколько лет жизни на слаборазвитой планете? Уж лучше бы заплатил эти проклятые пару тысяч кредитов штрафа. Хотя зачем лукавить? Положенное наказание я уже отбыл, а здесь все-таки остался. Значит, держит, что-то. Я вздохнул и с отвращением посмотрел на кубок, доверху наполненный вонючей, тошнотворной жидкостью.

- Милый, не пей больше.

Я с трудом повернулся к двери. Вот оно, пришло. То, что меня здесь держит. Только вернее будет сказать не пришло, а пришла. Все-таки любимая жена, баронесса.

- Сейчас допью и больше не буду, - заверил я супругу и опрокинул в себя содержимое кубка. За один глоток. Даже не поморщился.

- Уходи, - едва слышно прошептала баронесса. Ее бледное лицо покрылось румянцем, в глазах вспыхнули бесовские огоньки. Другая бы при таком муже давно на цыпочках ходила, а она меня, как мальчика отчитывает. Хотя с меня ее упреки, как с чешуи Пэха вода.

- Дорогая, - я с трудом ворочал языком. – Прости…

Я попытался подняться, но ноги не держали. Баронесса окатила меня взглядом полным такого презрения и негодования, что я съежился и, забормотав оправдания, на четвереньках пополз целовать ее ножки. К сожалению, ползаю я медленнее, чем она ходит, так что, когда я добрался до двери и поднял глаза, баронессы уже не было. Слышались лишь ее удаляющиеся шаги по коридору, а секундой спустя шуршание платья по ступенькам винтовой лестницы.

Ну и ладно! Тварь я дрожащая или право имею, бароном Пампой зваться? Чуть скосив глаза, я увидел в углу зала жбан с водой. Вот именно то, что сейчас надо. Дотянувшись до него, я вылил на голову прохладную, бодрящую жидкость. Подождав пока вода стечет за шиворот и впитается в потную рубаху, я неуверенно поднялся на ноги.

- У Пампы собственная гордость, - едва слышно произнес я и начал собираться. Давно не видел я своего милого друга, благородного дона Румату. Вот и съезжу, проветрюсь.