Грядет тьма (сборник) - страница 21

У женщины средних лет была пухлая красивая фигура, очертаниями похожая на песочные часы, и изможденное лицо. Ее голубые глаза были немного навыкате, волосы гладко зачесаны назад и собраны в узел высоко на голове. Ее седые волосы в мерцающем свете огня казались не просто рыжими, а красными, цвета крови. Или Комуса. Такой цвет волос не существует в природе, и под слоем краски ее волосы явно были полностью седыми. Кем бы она ни была, она выглядела усталой и немного раздраженной, как будто никогда не ожидала, что с годами приходит пора увядания. Но мне было все равно. У меня были свои проблемы.

Затем она слегка пошевелилась, и девушка, стоявшая позади нее, посмотрела мне прямо в глаза и на мгновение замерла.

Только на мгновение. Это не было чудом. Суоннские актеры были второсортной труппой, а Миранды среди второсортных просто не существуют. Но она была так похожа на Миранду, что на один дикий, нелепый, радостный миг мой разум вопреки всему закричал мне: она вернулась — она здесь — это был кошмар, и я проснулся снова... Может быть, на небесах, если они существуют, действительно наступит тот момент, когда мы снова увидим мертвых лицом к лицу и на мгновение поверим и не сможем поверить. Но только тогда. Не сейчас.

Она не была Мирандой. Но в ней было смутное отражение того блеска, который делал Миранду сияющей, сделал ее имя настолько подходящим для нее, что вы действительно подумали бы: «Восхитительно!», когда впервые увидели бы это прекрасное лицо. Что-то в осанке девушки, в ее движениях было похоже на Миранду. У них были одинаковые фигуры. И волосы у нее были в том же ореоле больших распущенных локонов, который придумала Миранда и который три года назад копировали все девушки в стране. У Миранды были очень густые каштановые волосы, а у этой девушки — выгоревшие до цвета кукурузного шелка, но сходство на первый взгляд было слишком сильным, чтобы его не заметить.

Я бесстрастно оглядел их всех, лицо за лицом. Мой разум говорил: второсортно, второсортно. Это не для меня. Я не вынесу. Я даже не буду пытаться. Штат бунтует, труппу кое-как собрали с самого дна, пьесу не проверили. Зритель будет из числа необразованной деревенщины. Это не стоит моих усилий. Потому что я уже не тот, кем был раньше. Мне это прекрасно было известно. Я был совершенно не готов к новой встрече с Мирандой, зная, насколько болезненной может быть жизнь. Лучше снова стать жнецом и жить в мертвом мире. Все, что мне сейчас хотелось, так это выпить.

На глазах у всех, зная, что они наслышаны о моих привычках, я открыл сумку, достал бутылку и сделал один долгий, глубокий, жадный глоток. Он обжег мне горло и распалил во мне маленький яркий огонь. Мне стало совершенно ясно, что я собираюсь делать.

Я положил бутылку обратно в сумку.

— Леди и джентльмены, — отчетливо произнес я, — я вижу, вы все знаете обо мне. Вам не нравится то, что вы слышали. Со мной все в порядке. Я же никогда о вас не слышал. И мне не нравится это. Есть много вещей, которые были бы мне более интересны, чем ставить со второсортной труппой непонятно какой балаган в штате, который на грани революции. Но у нас нет выбора.

Я взял свою сумку.

— Вернусь через десять минут, — сказал я. — Я хочу, чтобы все были готовы приступить к работе к моему приходу. Это все.

Я повернулся и быстро зашагал в ту сторону, откуда пришел. Странно, но я почувствовал укол сожаления, когда сделал это. Труппа на поляне, где сгущались сумерки и потрескивал огонь, находилась в своей собственной волшебной комнате, подумал я. Высокие неподвижные деревья, запах кофе, тихое отдаленное пение очерчивали их круг, отгораживая от меня. Но та часть моей жизни, которая касалась театрального мира, похоже, закончилась навсегда. И Миранды больше нет. Я не мог ничего поделать с этим.

(Признаться, я врал себе. Миранда, может быть, и ушла, но она всегда была со мной. Везде. Куда бы я ни пошел, спал или бодрствовал, я всегда чувствовал ее рядом).

Вне поля зрения лагеря я свернул с тропинки и пошел через заросли папоротника к шоссе. Сосновый ковер так пружинил под ногами, что у меня возникла ложная иллюзия молодости, когда я тихо шел прочь от костра и собственного прошлого. Под деревьями уже темнело, но впереди виднелась дорога, и я побрел к ней, то и дело поскальзываясь на иголках. Я вспомнил склон к северу от стоянки грузовиков, где водителям приходилось снижать скорость. Я могу поймать попутку или украдкой подсесть в кузов. Впрочем, это не имело особого значения. Все, чего я хотел, это добраться до канадской границы прежде, чем Комус догонит меня.