Грядет тьма (сборник) - страница 20

— Здравствуйте, — поздоровался я.

Наступило каменное молчание.

Я снова сказал:

— Здравствуйте, — и, помедлив, добавил: — Гм, простите, ради бога, забыл представиться — меня зовут Говард Рохан. Разве вы не меня ждали?

Никто не произнес ни слова.

Парень в клетчатой рубашке, сидевший на одной из скамеек, положил отвертку, с помощью которой исследовал внутренности плоского ящика. Деревянная ручка стукнулась о скамью. Он сунул руку за воротник, почесался украдкой, быстро улыбнулся мне и снова словно одеревенел. Я оглядел каждого из них. В ответ мне даже никто не моргнул. Это был какой-то ступор.

— Я вижу, вы слышали обо мне, — я снова попытался завязать разговор.

По-прежнему тишина. Вся поляна пульсировала от нее. Где-то за сценой пенилась и шумела река. Чирикнула птица, сосновая шишка упала с мягким стуком. Никто не пошевелился. Они были замкнутой тесно сплоченной группой. Они отгораживались от меня. На какое-то мгновение единственное, что я почувствовал, было сильное и ужасное одиночество. В тот миг мне показалось, что пахну я не костром и сосной, а волнующим затхлым неописуемым запахом театральной кулисы, а также пылью, старым деревом, гримом, табачным дымом. Я видел не только эту труппу, но и всех актеров, с которыми когда-либо работал и которых держал где-то на краю поля зрения. У меня было странное ощущение, что Миранда стоит за кулисами — она готова шагнуть вперед и присоединиться ко мне.

На мгновение меня снова охватило прежнее чувство, и я был рад, что оно вернулось. Это не настоящие люди, а заводные фигурки среди картонных деревьев, и с тех пор, как умерла Миранда, на Земле не осталось никого живого. Так что если они замкнутся в единое целое и отгородятся от меня, это не имеет значения. Они всего лишь фигурки. Я оценивающе оглядел их.

Незнакомец в клетчатой рубашке раскуривал трубку. Он не был похож на актера, но действительно напоминал мне что-то очень знакомое, а что именно, я не мог точно вспомнить. Ему было где-то под шестьдесят пять, как мне показалось, и вид у него был задумчивый, как будто при малейшем обращении на него внимания он мог бы превратиться в философа-зануду.

За одним из заляпанных жиром дощатых столов сидели еще двое, склонившись над разложенными на столе картами. Один из них молодой, примерно лет тридцати пяти, то есть лет на пять моложе меня. У него было мощное красивое лицо и коротко подстриженные рыжеватые кудри. Его глаза были слишком глубоко посажены, и когда он хмурился, как хмурился сейчас, они, казалось, опускались обратно в глазницы, пока он не становился похож на злую обезьяну. Второй был пухлым, с респектабельной белой соломенной шевелюрой и красным носом.

Три женщины за кофейником составляли остальную часть труппы. Старуха сидела в стороне от остальных на одеяле, расстеленном на сосновой хвое, и все свое внимание уделяла маленькой стеклянной коробочке, из которой вырывалось очень тихое жужжание, похожее на писк мышей, которые пытались поставить оперу. У нее были седые кудри, морщинистое лицо и мягкий безумный взгляд стареющей Офелии. Коробочка была полна маленьких ярких фигурок, жестикулирующих и поющих тоненькими голосками под музыку какого-то невидимого оркестра, который, должно быть, поместился внутри нее. Странное ощущение хрупкости и волшебства не покидало меня даже после того, как я узнал в этой штуке дешевую детскую игрушку, электрический провод от которой был присоединен к розетке на ближайшем дереве, которая сама по себе была здесь фантастикой.

Ничто здесь, на поляне, не казалось вполне реальным. Я все время думал, что если поверну голову достаточно быстро, то смогу увидеть Миранду, которая всегда двигалась за пределами поля моего зрения. Она настолько органично слилась с театром и моим прошлым, что разум воспринимал это как единое целое. По крайней мере так я рассуждал, пока не разглядел самую молодую из трех женщин в труппе.

Мужчина, что был средних лет, заслонял ее собой. Она как раз наливала кофе в чашку, которую держал самый молодой из них, в тот момент, когда я вышел на поляну, и они оба замерли в незаконченном движении, повернувшись друг к другу.