Грязная история - страница 18

— Вы заблуждаетесь. В комиссариате полиции у госпожи Зигурис есть влиятельные друзья, и двух девушек уже вызвали как свидетельниц. Вас обвиняют в том, что вы пытались соблазнить этих девушек, толкая на путь проституции.

— Но это же бред! Девицы мадам Ирмы и так проститутки.

— А вы попробуйте это доказать! И если б доказали, что дальше? Ведь это вы привели их на съемки, а значит, выступили сводником. Посмотрите же правде в глаза: Гутар сделал этим красоткам предложение, а они поспешили наябедничать вашей мадам Ирме.

— Какое еще предложение?

Геннадио сердито передернул плечами:

— Насколько я понимаю, завести собственный дом. Он назвал это совместным предприятием или выдал еще какую-то чушь в том же духе. Да разве это имеет значение?

Для меня имело, и весьма существенное. Такого мадам Ирма никогда не простит и не забудет.

— Важно другое, — говорил Геннадио, — несмотря на то что мистер Хейк весьма озабочен остановкой съемок и всеми сопутствующими неудобствами, он вынужден признать неправомерность действий своего помощника. Но нам необходимо действовать очень быстро, чтобы все уладить.

— А что с Гутаром?

— Он спрятался на лодке, однако не может сидеть там долго, — это слишком опасно. Мистер Хейк решил, что вас обоих надо срочно вывезти отсюда.

— Скажите на милость! Мистер Хейк решил! До чего любезно с его стороны!

Я уже оправился от потрясения и потихоньку вскипал.

— Думаете, вам лучше угодить в тюрьму и вылететь из Греции после отсидки? Не валяйте дурака. Мы с мистером Хейком — ваша единственная надежда.

Геннадио пытался говорить убедительно и деловито, но все еще потел от страха, и я понимал, что́ его пугает. Мадам Ирма обвинила меня и Гутара, но ни словом не обмолвилась о Хейке и его присных. Если меня арестуют и станут допрашивать, все выплывет наружу, включая роль в этой афере самого Геннадио. А тогда и он влипнет по уши. Неудивительно, что маклер хотел от меня избавиться.

Геннадио вышел в контору, оставив меня глазеть на ящик с консервированным мясом, досадуя, что здесь не на что сесть. Вернувшись, он протянул мне конверт:

— Здесь ваш новый паспорт с въездной и выездной визами Греции плюс двести американских долларов и билет на судно, уходящее рано утром в Порт-Саид. Поздно ночью вы с Гутаром тайно подниметесь на борт. — Геннадио пытался выглядеть непреклонным. — Учитывая, какие неприятности вы устроили мистеру Хейку, он поступает с вами более чем великодушно.

— Это Гутар устроил неприятности, а не я.

— Об этом можете поспорить с ним в пути.

— Но я просто не могу уехать! — Я не мог рассуждать спокойно, и, несмотря на отчаянные усилия, голос у меня предательски подрагивал. — Здесь у меня квартира и машина… моя жена, да и все вещи. Нет, я не могу…

— Предпочитаете, чтобы вас сегодня забрали в полицию? У вашего дома уже стоят двое полицейских. А что касается жены, она, как вы сами сказали, в Румынии. Можете послать туда открытку из Порт-Саида. — Геннадио вновь сунул мне конверт. — Вот, забирайте.

Я взял плотный прямоугольник бумаги.

— Откройте его, ну, скорее! — Маклер щелкнул пальцами. — Убедитесь, что там все, как я сказал. Пересчитайте деньги, проверьте паспорт. Я не хочу никаких дополнительных хлопот.

Все было так, как он сказал. И никаких хлопот я ему не доставил.

В одиннадцать Геннадио доставил меня на своем катере к яхте Хейка. Ни самого продюсера, ни кого-либо из его киногруппы я не увидел. Геннадио велел мне оставаться в катере, а сам поднялся на борт и, что-то сказав матросу, сбежал в кубрик. Вскоре он появился вместе с Гутаром — тот прикрыл голову шляпой и нес в руках небольшой чемодан. Спускаясь в катер, он усмехнулся мне, но промолчал. Тотчас следом спрыгнул матрос и занялся мотором. Геннадио остался на яхте. Он больше не желал иметь с нами ничего общего.

Матрос запустил двигатель на полную мощность и направил катер к выходу из бухты. Турколимано — одна из самых крупных бухт Пирея, где издавна укрываются рыбачьи лодки; от глубоководного порта и доков ее отделяет мол. Мы быстро обогнули его и по черным маслянистым волнам заскользили к огням Пирея.