Грязные игры - страница 4

Конечно, они ничего не видели?

Ничего.

Ну и ладно. Пусть едут пока. Проку от них, думаю, не будет, но пусть на всякий случай завтра явятся в прокуратуру. Вот повестки, — беспечно сказал я.

Грязнов отдал повестки своему помощнику. Еще пару минут мы стояли и молча курили.

Опять подошел помощник Грязнова. Вид у него был озадаченный.

Нету их.

Как это — нету? — не понял Слава.

Нету, и все!

Вот это номер!

Мы подошли к «мерседесу». Он был действительно пуст.

Ну вот, — огорчился Грязнов, — не уследили...

Да ну, — беспечно отмахнулся я, — наверное просто испугались и решили скрыться. Наивные! Мы их в два счета поймаем. Если понадобится, ко­нечно. Но я лично, Слава, думаю, что они тут ни при чем.

Это была ошибка. Правда, понял я это гораздо позже. Когда кусать локти было уже бесполезно. Нет, все-таки плохо, что никак не изобретут маши­ну времени...

В голове было пусто, как в кармане перед зарп­латой. Я совершенно не представлял, с какого кон­ца браться за это гиблое дело. Да и не убежден был, надо ли мне вообще за него браться. Хотя, скорее всего, никуда я не денусь, придется...

Ну давай, Турецкий, начинай шевелить своими хвалеными мозгами.

Распрощавшись с Грязновым, я поплелся к ма­шине. Несколько минут сидел, тупо уставившись в одну точку, пока, наконец, у водителя не иссякло терпение и он не поинтересовался:

Куда едем, Александр Борисович?

До сих пор не могу привыкнуть, что ко мне обра­щаются по имени-отчеству. Когда я сказал об этом Меркулову, он только похлопал меня по плечу:

Привыкай, старик. Заслужил.

Ну может быть. Может, за полтора десятка лет доблестной службы в органах правопорядка я и удо­стоился великой чести, чтобы ровесники называли меня Александром Борисовичем, но привыкать к этому я отказываюсь. Так и знайте.

Я вздохнул. Куда ехать, я совершенно не знал. Домой? Нет смысла. Все равно теперь-то уж мне спокойно не заснуть. В прокуратуру? Тоже бессмыс­ленно. Буду слоняться по коридорам, как сомнам­була.

Все-таки я решил ехать на работу. Надо занять­ся процессуальными бумажками — постановление составить о возбуждении уголовного дела. Принять дело, так сказать, к своему производству. Дать прак­тикантам важное поручение — завести новую пап­ку для этого дела. Между прочим, недавно ко мне прислали одну практикантку, студентку последне­го курса юрфака, — первый класс, я вам скажу... Но это к делу не относится.

Итак, я поехал в прокуратуру. И правильно сде­лал, потому что через по л минуты после того, как я вошел в свой кабинет, раздался звонок.

Это был первый заместитель Генерального про­курора Андрей Андреевич Быстров. То, что он зво­нил мне, было уже само по себе странно. Если я и общался с кем-нибудь из начальства, то только с Меркуловым. Через него же мне передавали все рас­поряжения сверху. Помнили то время, когда я был у него стажером.

Турецкий?

Я.

Зайдите ко мне.

Ну вот. Я же говорил, что это дело не принесет мне ничего хорошего. А только всякие неприятнос­ти, типа общения с руководством.

12 часов по восточному времени США

Нью-Йорк,

Бруклин, Шипсхед-бей

Сентябрь в Нью-Йорке — самое замечательное вре­мя. Уже спала одуряющая августовская жара, от которой, по выражению Вилли Токарева, «даже чер­ным очень жарко». Уже не надо искать спаситель­ного прибежища в кондиционированной прохладе ав­томобилей и магазинов. Уже рубашка не липнет к спине, а подошвы к асфальту. Не надо литрами пить кока-колу с бултыхающимися в стакане и стреми­тельно тающими кубиками льда. С другой стороны, н сентябре еще не наступила промозглая слякотная сырость, характерная для нью-йоркской поздней осе­ни. Целый месяц, а то и два будет стоять прекрасная теплынь, когда деревья только раздумывают — нора начать им желтеть или еще подождать.

В сентябре хорошо гулять по Нью-Йорку. Прой­тись по Парк-авеню, по вечно людным манхэттенским улицам, по Бродвею, по набережным, конеч­но, по дорожкам Центрального парка...

Грише Резнику, впрочем, несмотря на нью-йоркс­кий сентябрь, было не до прогулок. В сентябре он работал точно так же, как и в августе, и как будет работать в октябре, ноябре, декабре и во все осталь­ные месяцы. Даже без гарантированного трудовым законодательством Соединенных Штатов двухнедель­ного отпуска. Хотя Гриша в профсоюзе не состоял и «то это не касалось. Так что не до прогулок было Грише Резнику. Ему надо было кормить семью.