Гюда, самолетная томте - страница 8

Там среди всех Гюда выделяла Самуэля. Как-то раз он допоздна возился с деталями для новой модели и забыл закрыть бутыль с лаком. Гюда, конечно, не могла допустить, чтобы лак закозлился. На следующее утро Самуэль взял с полки закрытую бутыль — и вдруг хмыкнул, и замер, забрав усы в кулак. А за обедом соскреб в ложку остатки перловой каши с тарелки и потихоньку опустил эту ложку под стол, на пол. Приятно встретить человека, понимающего, что к чему, знающего старые обычаи.

Земля белела под черно-сизым небом, в камине огонь ломал щепки. Мыши с чердака приходили греться к Гюде. Она их не гоняла: все же веселее учить физику и инженерные науки, когда в каморке живое дыхание.

Весной Гюда стала делать себе воздушный винт. Для начала поступила просто и некрасиво — позаимствовала винт у одной из маленьких моделей «Блерио», стоявших в нарядной комнате, где Энок и другие фабричные начальники принимали гостей и вели с ними беседы про деньги. Мотор ей не требовался: заставить неживое двигаться, будто живое, может самый захудалый томте, даже те одичалые и странные, что живут в брошенных домах. Винт крутился исправно, и Гюда, держа его, как барышня зонтик, и поворачивая туда-сюда, легко научилась летать. Об одном она не подумала: свежий ветер подхватил ее, будто кленовое семечко, и как ни поворачивай маленький пропеллер, он не мог пересилить поток. Мощности не хватало.

Гюду несло над проливом Эресунн. Синее полотно воды, голубое в позолоте небо, сиренево-розовые облака у горизонта, ограненный камешек крепости у воды. Дания близко, хоть перекинь мост и иди пешком, а впереди Каттегат… Когда стало почти совсем поздно, она набралась храбрости, опустила пропеллер вниз и вошла в пике. То-то хохотали над ней зловредные скальные тролли! Обратно она шла пешком, дождавшись ночи: ветер не стихал.

Из этой истории ясно следовало, что для полетов надо сделаться побольше, а винт нужен не игрушечный, пусть и не в человеческий рост. И следить за погодой.

С куском ясеневого дерева ей повезло. Как только начался новый сезон, очередная машина, управляемая учеником Альрика, не сумела затормозить при посадке и вписалась в стену ангара. Пропеллер надломился очень удачно, то есть для Гюды удачно, а пилоты и механики, отойдя в сторонку, ругались, как те же скальные тролли. Отломанную лопасть она унесла, ну а дальше пришлось масштабировать чертежи и ночами браться за резаки, рубанки и сверла. Старалась потом все прибирать за собой, но Самуэль все равно иногда задумчиво посматривал на верстак, будто припоминая, как вчера был закручен винт у тисков.

Наконец она просверлила в центре дырку, то есть отверстие («Дырка знаешь где?» — любил спрашивать у молодых рабочих мастер Леннарт). Втулка и ось были добыты неправедным путем — списаны после того, как ось по некой таинственной причине начала заедать. Гюда решила, это невысокая плата за полгода работы на фабрике, за сотни винтов, затянутых в самый раз, сотни трещин, остановленных в самом начале, за вовремя прочищенные маслопроводы в моторах. Даже хозяева завода говорили, что год начат на редкость удачно. И при этом никто (кроме Самуэля) ни разу не предложил ни каши, ни одежды!

Немало удивлялись чайки на островах, видя в небе маленькую томте под кисейным зонтиком, к которому лучше не приближаться. Вскоре Гюда могла без хвастовства сказать, что берег Эресунна она изучила не хуже, чем постоялый двор, где выросла. И не только внизу, но и наверху — воздушные течения с моря и в море, теплый круг над городом, пятнышки поменьше над селами и хуторами. Как говорил господин Энок, конструктор без опыта полетов владеет лишь половиной знания. А он знает, что говорит, он свои изыскания о самолетном крыле защитил от кого-то в университете.

— Масло не идет!

— Клапан подкачки, — кротко сказал Оскар.

— Где?

Если у человека достаточно денег на уроки пилотирования, он может когда-нибудь купить самолет, говорил Энок. Это бизнес, говорил он, намного более прибыльный, чем любое репетиторство, слышишь, Альрик? И гораздо менее хлопотный, чем воздушные шоу, согласен, Оскар? Поле, аэропланы и бензин мои, работа ваша, оплата уроков идет вам, оплата счетов за повреждения аэропланов и всего, во что они врежутся, идет мне, потенциальные клиенты тоже мне, так что будьте с ними милы. Густафа это не заинтересовало, а бывший студент и лейтенант в отпуску согласились. Но Оскар иногда сожалел.