Хасинто. Книга 1 - страница 42

С одной стороны, понятно: Гонсало рядом с сеньором уже лет десять, да и по возрасту ему ближе, с другой — обидно. Ну почему кабальеро-виллано значит больше, чем наследники инфансонов?!

Завистливые мысли улетучились, стоило ступить на мост. Под ним синела позолоченная солнцем Тахо, на другом берегу возвышались холмы, переходящие в горы, за спиной же, если обернуться, нависали грозные башни-стражники, закрывали небо. Впереди сияние, позади — тени. Красиво!

Почти день всадники двигались вдоль реки, прежде чем достигли Эстремадуры. Куда поведет де Лара дальше, Хасинто понятия не имел. Да и откуда ему знать, в какой части обширной Эстремадуры находится Нуево-Балуарте?

Выслав вперед разведчиков, сеньор повернул к югу.

Уже в сумерках войско пересекло равнину и взошло на холм. С него хорошо просматривалась противолежащая возвышенность, увенчанная замком и окольцованная стенами. У ее подножия в ползущей над землей дымке виднелись размытые пятна вражеских костров.

Осаждавшие, конечно, не могли не заметить подступившее войско. Что же мавры предпримут? Подождут до утра или сейчас же двинутся в бой? Нет… вряд ли сейчас. В потемках бросаться на холм слишком глупо.

— Добрались, — протянул дон Иньиго.

Он велел разбить лагерь, а сам подозвал своего ближайшего вассала — идальго Васкеса. Что они обсуждали, Хасинто не слышал: вместе с Диего и Гонсало он принялся устанавливать сеньорский шатер. А там и сумерки сменились темнотой. Интересно, де Лара решит напасть на неприятеля ночью или подождет до рассвета? Возможно, именно об этом он сейчас и совещается с Васкесом.

Впрочем, они уже договорились: идальго отошел, а дон Иньиго наконец отдал приказ:

— Поднимаемся до солнца. Ударим с первым лучом. Всем, кроме дозорных — спать!

Вот и замечательно. Все равно Хасинто не представлял, как это — воевать во мраке. Другое дело при свете дня. Тем более утром солнце будет светить им в спину, а сарацинам — в лицо.

Первый бой… Сердце колотится так сильно, что его стук отдается в висках. Дыхание тяжелое и частое, кончики пальцев немеют от волнения. Как же страшно! Но не трусливым обездвиживающим страхом, а будоражащим. Так и хочется, выставив копье, помчаться вперед, сломать вражеский строй, сокрушить неверных! Только вот беда: из-за спин рыцарей противников не углядеть. На заре Хасинто видел, как враги выстраивались в боевой порядок, но что творилось в их рядах сейчас, было неясно.

Друг предупреждал, что оруженосцев — кроме Гонсало, — в сражение вряд ли возьмут. Хасинто все равно надеялся, но Диего оказался прав: пришлось идти позади с запасными конями и оружием. Их с приятелем задача внимательно следить за сеньором. Только если что-то пойдет не так, они включатся в бой. Им нужно будет пробиться к господину и передать другого коня, если Эстрелла падет, другое копье — если это сломается, другой меч — если Труено выбьют из рук.

Хасинто владели противоречивые желания. Он мечтал поучаствовать в битве, но не хотел, чтобы сеньор лишился лошади или оружия.

Протрубили рога. Грянул крик: Сант-Яго! — и конница понеслась вниз по склону. Развевались вымпелы на копьях, как тысячи сердец грохотали копыта, с корнем вырывая траву. Брызгами разлетались комья земли, а в воздух поднималась влажная пыль, забивалась в ноздри и лезла в глаза.

Кажется, весь мир загудел, застонал, когда два воинства схлестнулись. Залязгало железо. Стук копыт и яростные крики слились воедино.

Кто кого теснит, разобрать, увы, не получалось, да и сеньора в гуще схватки было не различить. Лишь когда рыцари начнут биться небольшими отрядами или один на один, его удастся увидеть и узнать: по вымпелу на копье, доспехам, щиту.

Непонятно, сколько прошло времени, прежде чем строй распался. Для Хасинто мгновения иногда растягивались — и движения воинов казались слегка замедленными, — а иногда, напротив, минуты пускались в галоп, и он не мог уследить, что вообще происходит на поле боя.

Конные бились с конными, попутно круша пеших, имеющих неосторожность попасться на пути. Лучники оказались умнее и под копыта не лезли — некоторых легковооруженных всадников, а также коней даже убили.