Хэппи Энд - страница 39

Опять позвонила Лизка. Её не поймешь. Сначала за что-то благодарила, потом крыла Сюську на чём свет стоит. «Я её лучшей подругой считала! А она!». В результате заорала, что лучше бы не знала ничего, и опять-таки во всем обвинила меня.

Скучно им, я думаю, вот и находят себе приключения.

Всё, я убегаю. Да, кстати, все свои подозрения я держу при себе, а Порфирию зачем открываться? Он — детектив, ему за это деньги платят. Поэтому пусть и дознаётся, я ему исповедоваться не собираюсь. И вообще, смотри, по пьянке не сболтни кому-нибудь. Например, Мишке, а то разнесёт или сочинит какую-нибудь такую песенку, в которой каждый узнает товарища.

P.S. И, наконец, только что позвонил Кирилл. Спросил, сколько ещё собираюсь торчать на работе. Я сказала, что уже готова на выход. Тогда этот дурачок со значением в голосе заявил, чтобы я не волновалась. Он, Кирилл, если что, — за меня «кого угодно» поубивает, значит, я могу спокойно ехать домой. Можешь представить себе теперь моё спокойствие. Вот же, насмотрелся детективов, глупый мальчишка.

Только что ушёл Порфирий. А явился со своим собственным стаканом кофе из Старбакса. Американская изобретательность меня умиляет. Мало того, что придумали одноразовую посуду, так ещё эти круглые картонные штучки вокруг стакана, чтоб не обжечь пальцы.

Общался со мной Лэрри Кассиди культурно, вежливо, даже, я бы сказала, почтительно. В отличие от вызова ТАМ, когда я не запомнила не только фамилию, но даже внешность этого мерзавца, зато хорошенько и на всю жизнь запечатлела угрозы «в следующий раз говорить со мной по-другому».

Беседовали мы на кухне. Я, конечно, извинилась, но объяснила, что это русская привычка, дескать мне так сподручней, к тому же, Кирилл в гостиной любит смотреть телевизор. В общем, Лэрри не возражал: ему, по-моему, приходится общаться в таких ситуациях, что для него моя кухня — королевский дворец.

Порфирий задал мне вопросов, как любит выражаться та же Сюська Сапожник, до хрена и трошки. Расспрашивал, в первую очередь, кого Олег обдурил на крупные суммы. Спрашивал о Йоське, но тут уже всё ясно. Расспрашивал меня подробно о браке с Олегом, о разводе, о моих взаимоотношениях с Зинкой. И, между прочим, — как мы с Кириллом относимся друг к другу. Реально, если бы не выяснилось, что мы уехали раньше, то самый ясный и прочный мотив для убийства — это у меня. Ведь насолили мне покойники. Оба. Да ещё желание опеки, а я в нём призналась сходу. Какая удача, что ты тогда посмотрел на часы, да ещё сообразил оповестить время вслух. Как будто, специально для того, чтобы создать мне алиби.

Расспрашивал меня Порфирий, однако, больше всего о Мишке, который к тому времени тоже, вроде бы, ушёл баиньки. Марго что-то там блеяла, подтверждала: с ней, оказывается, успели побеседовать ещё до похорон. Да только она сама достаточно тёмная лошадка, несмотря на всю её театральность. А, может, именно из-за театральности создаётся такое впечатление? Но я сомневаюсь, что ей особо поверили. Боюсь, сейчас Мишкина очередь попользоваться парашей за перегородкой. Или Марго? Совершенно не представляю, чем тут смогу помочь. Кто сказал, что я должна? А вот не могу иначе.

Поверишь, сколько перечитываю «Войну и Мир», твержу: «Не уезжайте, Болконский», иногда громко ору, так сильно хочется изменить ход событий. Но Князь Андрей всё равно всегда уезжает, со всеми вытекающими… Знаю, что ничего не сделаю, но такая уж я. Ежели Мишку пихнут на электрический стул, буду сильно возражать и не допущу. Вплоть до того, что усядусь сама. Ох!

Расспрашивал меня о Кирилле. Подробно об отношениях Олега с сыном. Я рассказывала. Понимаешь, — Олега сейчас топтать не хочется, просто отвечала на вопросы. В конце концов, Лэрри (не дурак, совсем нет) сообразил-таки вывести формулу, что мальчик с детства был оскорбляем и унижаем (конечно, не сексуально, но эмоционально и физически). Ох, и сильны же они ярлыки клеить! Я объяснила Порфирию, что в Советском Союзе все дети испокон веку ходят такими оскорблёнными и униженными. Детектив сказал, что тем не менее, не все к этому одинаково относятся. Есть дети, особо чувствительные. Я ответила, что с Кириллом всё в порядке. Ох, не в порядке он, Паша. Чует моё сердце.