Хэппи Энд - страница 41

Паша, целый вечер звонят то Лизка, то Сюська. Обливают друг друга и своих мужей, коими за последние два часа уже обменялись пятнадцать раз. Никак не могут поделить своё прошлое и чужое имущество. А что? Ведь сейчас многие эмигранты обмениваются супругами, может, это какое-то модное течение? Вот тебе и фарс. Четыре человека: и туда-сюда, туда-сюда…

Надо же, опять сотовый звонит, выключить его к чёртовой матери, что ли? Ни с Кириллом поболтать, ни тебе стукнуть. А всё равно, он сейчас смотрит «Найт Гэллериз», ты же, наверно, водку хлещешь. Ладно, пойду, отвечу.

Пашкин, это была, кто бы ты подумал? Марго. Вся какая-то решительная и загадочная. Ноль эмоций, холодно вежлива, но, если не ошибаюсь, за бесстрастностью в недрах души этой женщины зреет что-то сатанинское, по-моему, невиданной силы взрыв. Если, конечно, не очередной спектакль. Вот же существо!

Никак не пойму, какого ей от меня рожна надо. Прежде всего, она спросила: — Ладишь ли ты с Кириллом?

Я так растерялась, что беспрекословно подтвердила, дескать, да, лажу, и ещё как.

Марго сказала: — Я слышала, что ты будешь опекуншей. Вот же счастье — хоть поварёшкой хлебай.

Это у неё, по-моему, присказка такая, про поварёшку. Каждый старается, как может. Я ответила, что сама ещё ничего не знаю, но очень надеюсь.

Она прокашлялась и задала такой вопрос: — А ты уверена?

Я спросила: — В чём?

Марго заявила: — Имей в виду, что я об этом убийстве знаю гораздо больше, чем ты думаешь. И я бы хотела с тобой встретиться. Сегодня, в крайнем случае, завтра.

Я сказала: — Да? А не скажешь ли ты, меня-то каким боком касаются твои дела?

Тут с бардессы слетела вся её вежливость. Приятная во всех отношениях дама мгновенно превратилась в базарную бабу похлеще Зинки и стала меня материть (некоторых из употреблённых ею слов я даже до сих пор не слыхала никогда). Это, надо полагать, игрался второй акт. Вернее, третий.

Я слегка остолбенела и только врождённое любопытство удержало меня от того, чтобы отключиться.

Наругавшись всласть, Марго, как ни в чём не бывало, изрекла: — Это касается всех, и, в том числе, тебя и друга твоего вихлястого, который спит и видит трахнуть Кирюшку…

Я перебила в том смысле, что она ошиблась.

На это Марго расхохоталась хорошо поставленным смехом, после чего сказала: — Уж не думаешь ли ты, что я ослепла или оглохла? Я на полянке всё хорошо видела.

Я стала заикаться: — На какой полянке?

— А на пикнике этом вашем идиотском! — Со злорадством воскликнула она.

Я пролепетала, что Кирилла же на пикнике не было.

Тогда Марго опять расхохоталась страшным смехом и патетически объявила: — Я знаю всё про своего сына!

— Сына? — Переспросила я, изобразив в своём голосе предельное удивление. Потом не удержалась и добавила: — Слушай, у тебя все дома?

Она молчала, я слышала в трубку только лёгкое шипение. И я поддала: — Какой Кирилл тебе сын?

Павлуша, мне очень стыдно, рассказывать тебе дальше. Как могла я вылить на голову этой несчастной да ещё чокнутой в придачу весь свой сарказм, всё зло, которое накопилось внутри за день, а, может быть, за все последние годы! Обвинила человека во всевозможных грехах… Видел бы ты меня в раже! Я так орала, что Кирюшка прибежал успокаивать. Только его появление меня немного отрезвило. Я отдышалась и сказала, что если Марго собирается меня шантажировать, то нашла для этого неправильного человека. А если она намекает, чтобы я отдала ей мальчика, то слишком поздно о нём вспомнила. В заключение, я заверила её, а на самом деле, разумеется, скорее — себя, что сына ей не видать, как своей игривой задницы, чтоб даже не надеялась и убиралась в свой Бостон подобру-поздорову.

Да, показала я тихую Кларочку, ничего не скажешь. Как будто, чёрт меня накрутил и с цепи сорвал: слишком уж завелась. Ну никак не могла остыть. А Марго только шипела в ответ и, если порывалась что-нибудь вякнуть, то я не давала ей даже слова вставить. Такой, например, представлял ли ты себе меня когда-нибудь?

В результате бардесса бросила трубку. Так я и не знаю, что этой женщине от меня надо. Грозит — не грозит, шантажирует — не понятно.