Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - страница 12

— Нет, — ответил Дионисий. — Чем дольше меня там нет, тем лучше. Я уже не монах, конечно, но по пятницам мне все равно нравится поститься. По старой привычке.

— Разве сегодня пятница? — Она остановилась. — Я и забыла. Поэтому ты так мало ел. Сразу видно, ты вовсе не норманн.

Он засмеялся смущенно.

— Мне нечем похвалиться. Я и напиваться не умею, и по пятницам ем мало. Да и вообще…

Он не продолжал, и Пола заговорила о другом и призналась, что не понимает, почему Ролло послал с ней Дионисия, а не разбудил Арлет. Дионисий отвернулся от нее и не сразу ответил.

— Ты все равно узнаешь. Дело в том, что я искалечен. Ролло сделал меня таким. Однажды в Англии мы взяли город. Я здорово напился и изнасиловал девицу. Оказалось, что она принадлежала одному из норманнов, и в наказание меня оскопили.

— И после этого ты остаешься у него на службе?

— Почему бы и нет? Мой хозяин не сделал ничего особенного, так принято. А теперь — спокойной ночи. Не бойся, никто не придет и не потревожит тебя. На свете нет ничего более безопасного, чем лагерь предводителя викингов.

Он проводил ее до лестницы и стоял до тех пор, пока она не закрыла за собой дверь.

Прошло немало времени, прежде чем она заснула. У нее перед глазами все время вставали страшные картины. Она вспоминала, как наказывали тех, кто нарушал законы норманнов…

Когда Арлет разбудила Полу, субботний день был в разгаре.

— Ролло велел, чтобы тебе дали поспать как следует, — объяснила она. — Он передает тебе привет и будет ждать тебя через час в доме для купания.

— Где, где? — переспросила Пола. — В доме для купания?

— Да. Ты, наверное, не знаешь, что это такое. Каждую субботу они разводят огонь в купальном доме и сильно топят, пока не станет жарко, как в аду. Потом туда заходят голые мужчины и женщины и долго сидят, обливаясь потом. Когда они чувствуют, что достаточно прогрелись, то выходят и бросаются в воду, ныряют, плавают и снова в жар, потом снова в воду, и так до тех пор, пока не станут по-настоящему чистыми, как они говорят.

— А ты сама там хоть раз была?

— Нет. Господь Бог уберег меня от этого, — замахала руками Арлет. — Я знаю, что омовение предусмотрено для женщин один раз в месяц. А совместные купания Господь категорически запрещает.

Пола расхохоталась и чуть не подавилась завтраком.

— Да, интересно. Но как же тогда Богу пришла мысль, что люди должны жить парами?

Арлет потупилась и стала энергично убирать посуду.

— Мой отец купался только два раза в год. На Пасху и на Рождество. А норманны ходят в свой купальный дом каждую Божью субботу. Раз они так сильно это любят, значит, в этом есть какой-то грех, — заключила Арлет.

— В таком случае я предпочитаю норманнов и их грехи, — весело воскликнула Пола и выскочила из-за стола.

Вопрос теперь заключался в том, что же ей на себя надеть, если все придется снимать. Тунику, может быть? Как вчера. Чего-чего, а нарядов у нее хватало. Пола решила, что посмотрит, как поведут себя в купальне другие женщины. Надо будет — разденется, не велика беда. Ведь ей пришлось оказаться голой не только перед язычниками, но и перед христианами. Ничего не случится, если ее увидят нагой.

Поход в баню стал незабываемым впечатлением. И Пола пожалела, что у нее на родине даже не подозревают о тех удовольствиях, которые дает банное купание. И надо же было оказаться здесь, среди язычников, чтобы этому научиться. Она и представить себе не могла того, что увидела. Перед дверью купальни стояла банщица и выдавала веники. Ролло показал, как надо веником хлестать свое тело. Она захотела попробовать на нем. Он с удовольствием подчинился. Пола хлестала его вовсю, и ей все больше нравилось это занятие, а он знаками показывал, что надо хлестать еще сильнее. Она лупила его по спине и думала, что вот сейчас он ответит за все свои грехи. «Вот тебе за Бауэкс, за все остальное, вот тебе», — мысленно приговаривала Пола. Рядом сидел машк Ботто и забавлялся, глядя на них. В разговоре он смешивал два языка: французский и датский, но Пола все понимала, а остальное ей переводила жена Ботто — француженка, которую звали Адель.