Ходи прямо, хлопец - страница 10

— Ты-то на чем ездишь?

— Я не о себе.

— О ком же?

— О людях. — Клавдия нахмурилась: неужели не понимает, о чем она? Или не хочет понимать?

Буртовой усмехнулся, словно бы прочел ее мысли.

— Начальству положено в мягком автобусе ездить — на то оно и начальство. — Посерьезнел, загасил усмешку. — Инженеры и служащие на работу в чистых костюмах ездят, их на бортовую загонять неудобно, а рабочие в спецовках…

— Но это… — начала Клавдия.

Буртовой перебил.

— Но это не главный резон. Автобусов нет. Ни в тресте, ни у Мирзоева.

— В городском автохозяйстве потребовать.

— Просить можем, требовать… — Буртовой развел руками.

— А вы просили?

— Вот ты и попроси.

— Кто я такая, чтобы просить?

— Ты — диспетчер. Тоже начальство. Сочини бумагу в горисполком, товарищу Розанову…

— Это я не умею, бумаги сочинять.

— Я тоже, знаешь ли, не мастак. — Клавдия посмотрела на него с сомнением, но Буртовой даже не улыбнулся. — В самом деле. Тут особый стиль нужен. Я тебе совет дам: пойди к Паршину, он — депутат горсовета, попроси, чтобы руку приложил. Потом мне принесешь, я тоже подпишу.

— Думаете, выйдет?

— Попытка не пытка.

— Ладно, разыщу Паршина. Я ведь не первый день об этом думала, только поговорить с вами как-то случая не было, не решалась.

— Него же тут решаться? Не фигли-мигли какие-нибудь, о деле разговор.

Он стоял перед Клавдией, большой, лобастый, смотрел на нее прямо, слегка улыбался — не насмешливо, добро. И тут ее словно толкнул кто, она выпалила:

— Я вам спасибо хочу сказать. — Буртовой удивленно поднял брови. — За Белоглазова. Ни за что же человека оскорбили. И не понимают этого, не хотят понимать.

— Меня тут благодарить не за что. — Буртовой нахмурился. — Между прочим, когда я о Белоглазове говорил, тебя тоже имел в виду. Люди, они разные. И такие есть, что не постесняются прошлым попрекнуть. Близко к сердцу не принимай, в панику не бросайся.

— А я так и поняла, — обрадовалась Клавдия.

— Ну и хорошо, если поняла… В общем, проконсультируйся с Паршиным. — Буртовой кивнул, давая понять, что разговор окончен, и пошел от резервуара.

Когда фигура Буртового скрылась за штабелями железобетонных плит, она отправилась разыскивать бригадира монтажников Паршина.

Ей сказали, что бригадир — в одном из готовых резервуаров.

Клавдия по вертикальной лесенке поднялась на крышу, заглянула в люк. На нее пахнуло керосиновым духом.

— Паршин здесь? — крикнула Клавдия в гулкий мрак.

Оттуда глухо ответили:

— Здесь.

Теперь — по скользкой железной лестнице вниз в темноту.

Клавдия видела, как собирают и накрывают, пеленают в проволочную сетку и бетонируют огромные емкости, но ни разу не была внутри готового резервуара. Тот, в который она спускалась, уже испытывали — заливали нефть, замеряли суточную убыль. Она оказалась на какие-то доли миллиметра выше нормы, и Паршин теперь искал щель, в которую утекли эти недопустимые доли.

Ступив на пол, Клавдия огляделась. Глаз постепенно привыкал, и она с интересом рассматривала огромный зал с колоннами, подпиравшими кровлю.

Пол был устлан стальными листами, там, где на них падал свет, они маслянисто поблескивали. В прогибах стояли черные лужицы. У одной стены на высокой стремянке сидел парень с лампой-переноской и вглядывался в бетонный шов. На полу, возле приземистой колонки с кранами, сидел другой. Он посветил на Клавдию фонарем, спросил:

— Ты ко мне?

Это и был бригадир Паршин. Клавдия, скользя на стальных листах, как на льду, подошла, поздоровалась. Паршина она знала — его на стройке все знали. Невысокий, худощавый, очень проворный, он был из тех бригадиров, которые за любую работу берутся сами, меньше указывают, больше делают. Считался он «профессором» по резервуарам — строил их уже второй год, начал с самого первого. Другие робели за первый браться, а он рискнул.

— Вот, — сказал бригадир, глядя на Клавдию снизу вверх, — коньяк зарабатываю, — и усмехнулся, блеснув зубами.

— Какой коньяк? — удивилась Клавдия.

— Буртовой обещал. Если сегодня найду, где утечка, две бутылки коньяку ставит.

— Такая махина, ее за сутки не осмотришь.

— Весь зачем же осматривать? Есть уязвимые точки. А ты пошто ко мне?