Хранить вечно - страница 14
Это последнее обстоятельство сочеталось с тем, что Локкарт обладал наблюдательностью писателя. Он улавливал тончайшие движения души, видел краски и ощущал запахи там, где их не чувствовали другие. Из его дневника должна была вырасти книга, увлекательнейшая из всех приключенческих книжек, которые когда-либо издавались в Европе и Новом Свете. Он даже видел обложку с интригующим заглавием: «Английский агент» или, что еще лучше, «Буря над Россией» и с подзаголовком «Исповедь английского дипломата».
Можно, на худой конец, согласиться и на более официальное название «Memoirs of a British Agent»[7].
Книгу будут читать так же, как он в юности поглощал страницы «Курильщиков опиума» Жюля Буасьера, которого до сих пор считал непревзойденным мастером в жанре приключений и путешествий. Последние события в России позволяли показать в книге такое, чего не сумел отразить в мемуарах даже полковник Лоуренс и в своих романах Савинков, не говоря уж о детективах Буссенара, Коллинза, Конан-Дойля.
Решение было принято после того, как к Локкарту зачастили Рейли и Савинков. Локкарт остался в красной России и записал в дневнике для будущей книги:
Положение необычайное. Никто не объявил войны, а между тем бои шли на фронте протяжением от Двины до Кавказа… У меня было несколько свиданий с Рейли, который после нашего отъезда останется в Москве…
Рейли — таинственная фигура английской агентурной разведки. Человек наполеоновского склада, втянувший меня в одну из самых рискованных и фантастических авантюр в истории Европы.
Но ссылкой на то, что Рейли втянул его в авантюру, Локкарт не мог обмануть никого, тем более самого себя. Если человек со всей присущей ему энергией ищет возможность проявить себя в рискованном предприятии, то в конце концов он ее находит. Искал и нашел ее и Локкарт, пришедший к выводу, что его дипломатическая карьера теперь зависит от того, насколько искусно, быстро и решительно направит он деятельность своей агентуры на подготовку антибольшевистского переворота в России.
Для этого ему нужно было найти и расставить на главных направлениях дополнительные силы и наилучшим образом координировать свои действия с французским послом Нулансом, генеральным консулом в Москве Гренаром, французским военным атташе генералом Лавернем, американским послом Френсисом, не позволяя в то же время, чтобы французы и американцы его обставили. Что же касается Рейли, то этот блестящий авантюрист был здесь очень кстати. Он может справиться с самой важной частью задуманного грандиозного предприятия — арестом членов Советского правительства.
Локкарт знал, что если, оттолкнувшись от одного берега, он не прибьется к другому, то окажется между двух огней.
В министерстве иностранных дел к нему по-прежнему относились с подозрением, хотя оснований для этого теперь не было.
Его положение в России уже в июне и июле стало невыносимым, хотя англичане выступили в Архангельске, Баку и Средней Азии только 4 августа.
Большевики заподозрили в нем тайного врага. Оснований для такого подозрения было вполне достаточно, как бы Локкарт ни хитрил. Он записал:
Чем больше сгущались тучи, надвигавшиеся на большевиков, тем энергичнее натягивали они поводья. Тоскливо тянулся июнь. Я чувствовал себя окруженным какой-то атмосферой подозрения, быть может, потому, что моя совесть была не совсем чиста.
Одновременно с переменой отношения ко мне со стороны большевиков изменилось и наше материальное положение.
Локкарту было о чем сокрушаться. Раньше в его штаб-квартире царило изобилие, хотя пролетарская Москва давно голодала.
Управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич не считал возможным обделять дружественно относящегося к Советской власти иностранного дипломата. Локкарт и его помощники, включая плоскогрудую секретаршу с тонкими язвительными губами, получали такие продукты, которые в Кремле и не снились.
В изобилии снабжал их съестными припасами и табаком американский Красный Крест через Робинса, а пронырливый помощник британского уполномоченного в Москве Гикс заблаговременно, когда в столице грабили винные подвалы, обзавелся великолепным погребком.