Хранители времени - страница 24
В храме разрешают подниматься на колокольню и трогать литую медь. Рядом — памятник Дмитрию Донскому и Аллея памяти и единства. Перед князем выстроились символы городов и земель, которые откликнулись на его призыв и сразились за Русь…
— А как тут музей появился? Долго строили?
— 10 лет, наверное. Больше. 10 — как газ провели, а его до газа сделали. Тут церковь была вся разваленная, ничего не было. Зерно сыпали, а потом реставрировали.
— Вы там были, в музее?
— Ходила, как только открыли его.
— То есть 10 лет назад? И с тех пор ни разу не доходили?
— А чего ходить, когда все тут, на виду.
Про жизнь сейчас
У бабы Шуры большие руки. Пальцы с раздутыми суставами, темные поломанные ногти. Они натрудились за жизнь и теперь подводят хозяйку, болят. Кроме этого, все у бабы Шуры есть, хотя и без лишнего. Но вот о праздниках, бывших в ее молодость в деревне, все равно вспоминает с удовольствием.
— Раньше было лучше, чем сейчас?
— Сейчас как-то все не то. Раньше шло все путем, все хорошо. А сейчас все отворачивается, ничего неохота.
— Раньше ведь было тяжело работать в колхозе?
— Тяжело было, а работали каждый день, и с песнями на работу и с работы. Не глядели, что тяжело. И вставали рано, и ложились поздно. И дома скотина была. Сейчас ни скотины, ни животины — ничего нет, и ничего не мило. Раньше народ был лучше. Помогали друг другу, ходили друг к другу. А сейчас — не ходят. Друг друга ненавидят. Или богатеют. Раньше какой праздник, все гуляют и друг к дружке ходят. За чем ни поди. Чего взять — дадут. А сейчас не дадут ничего.
После Шуры через овраг и поле отправляемся к Нюре — второй старейшей жительнице Монастырщино. По совету Валентины, держим ориентир на зеленую крышу. Заплутав и ободрав ноги, обнаруживаем заброшенный дом. Нюра находится с помощью расспросов местных жителей под другой зеленой крышей. Ее дом куда больше, основательнее: из Москвы приезжают сыновья, помогают по хозяйству. Только вот разговаривает она с нами не так доверчиво. И на вопросы отвечает неохотно.
Про жизнь в Монастырщино
— Монастырщина-то одна, а все под названиями разными. У нас Беляевка, сейчас там один дом остался, дачники. Потом Чернаевка, Курмыш, Селово — это Красная Слободка была, где вы были сейчас возле церкви. Сейчас все стало Монастырщино. Голосиповка, Запхаевка, Бугровка, Грызловка. Сейчас тут все стало по-другому, раз музей у нас. На пенсию уж отправили по Чернобылю, а потом сняли с нас. Когда Чернобыль был, все было зафиксировано. Нам платили чернобыльские, а сейчас уже все — как стали музей открывать, с нас Чернобыль сняли. Кто попал под Чернобыль, тот пошел раньше на 1—2 года на пенсию. Мы работали до конца. Я пошла на пенсию в 1990 году. До этого работали и сеяли на тракторах, семена возили по 6 тонн в день каждая.
— Вы где работали?
— По наряду работала, в столовой 3 года. Тогда столовая была — забегаловка. Пережаривали, лапшу варили. Как раз было 600-летие. Стройка была, и тут дома строили. Я жила на Грызловке, дояркой работала. Вручную доили, потом аппараты пошли. Но я не обижаюсь, я пенсию хорошую получаю.
— Вы в Москве бывали?
— Да.
— Понравилось?
— Неплохо, конечно. Как ни говори, тогда было попроще. Сейчас в Москву не влезешь. Шибанут пинка в задницу. Тогда трояк отдашь, до места довезут на такси. А сейчас нет.
Несколько раз баба Нюра предлагает остаться и заночевать у нее. А еще сильно извиняется, что не успела домыть полы — рядом стоит ведро с тряпкой. На вопрос о том, не тяжело ли ей, отвечает, что ничего не делает. Мол, не занятие это вовсе.
На прощание передаем приглашение от Валентины приехать в музей на праздник. Она обещает даже прислать машину, но баба Нюра все равно отказывается. Стара уже стала для праздников, да и видела все.
Со второй попытки в правильном месте переходим овраг и снова оказываемся в цивилизации: по асфальтовой дороге едут автобусы, развозят сотрудников музея. Упершись в церковь, дорога заканчивается. А дальше нам и не надо.
И пошло-поехало
Автор: Колесниченко Алексей
Конный двор в Монастырщино — комплекс помещений, объединенных общей красной крышей, общим белым цветом стен и чистым полем вокруг. Солнце миновало полдень; в тени от острого угла крыши спит дворняжка. В загоне ходит пара гнедых лошадей, чуть поодаль стоит на приколе еще одна, светло-буланая. По дороге к конюшне запах сена и зверя слышен раньше, чем ржание и фырканье.