Хранители времени - страница 51
Я придумала украшать могилу Толстого можжевельником, раньше ее елками украшали, а елки топорщатся. У меня специальный человек есть, который это делает, он еще убирает мусор, раньше я бегала, теперь у меня болят очень ноги, и я так далеко не могу ходить.
Зимой, бывает, где-нибудь там положим веточку. В конце весны мы украшаем все около дома Толстого, кочаки еще украшаем. Кочаковский некрополь — это семейное кладбище Толстых.
Рабочий цикл
— Самое тяжелое, конечно, начинается осенью: я должна разлить по баночкам и реализовать весь мед. А раз в четыре года в августе мы готовимся к приезду Толстых. До этого времени ноги все сломаешь, чтобы нигде ничего. Занимаемся пасекой, потом сенокосы. После них мы заготавливаем сено для конюшни. Цветы, которые уже высыхают, мы подсаживаем. Делаем так, чтобы к девятому сентября было все красиво.
В сентябре мы начинаем убирать растения: все собираем в кучу, выкапываем георгины, тюльпаны, обрезаем смородину. Мы косим бесконечно: в августе и сентябре косим, а трава все время растет. Потом мы вычищаем парники, там же навоз, он превращается в перегной, его необходимо положить в бурты.
В октябре мы начинаем сеять перегной, дерновую землю, торф большими кубами по 5—6 кубов. Всю эту землю просеиваем и складываем в ящики. У нас все парники забиты ящиками. Все цитрусовые заносим уже в теплицу. А сколько рассады! Вы бы видели! Три этажа! Но мы осенью засыпаем землю, мы ее сеем. Убираем все, что уже отцвело, все вытаскиваем.
Сколько бумаг, все надо записать и отправить! На тебе табель, на тебе все надбавки, каждый раз меняется все. Еще и административную работу ведешь, вот что. Мне сейчас привели помощницу, молоденькую девчоночку, а то я все сама.
А зимой что? Снег. Мы делаем красивые дорожки, очищаем крыши, до могилы чистим дорогу. Вручную стараемся. Могилу осенью стараемся тоже украшать.
В домике появляется обеспокоенная девушка с телефоном в руках и протягивает его Марии Петровне.
— Анечка! Прости меня, я тебя бросила!
— Марья Петровна, позвоните в отдел кадров, они даже мне уже позвонили, вас ищут.
— Что случилось? А какой номер-то?
Пока заведующая мемориальной пасекой и тепличным хозяйством пытается разобраться с телефонными кнопками и смотрит в экран, она спрашивает у помощницы про посаженную ею землянику, шалфей и амарант. После подробного доклада девушки Гаврилина улыбается и дает ей новое задание.
Об агрономах
— У меня в подчинении десять человек всего-навсего. И я знаю даже, кто какой ящик распикировал. Я вижу кто, у кого какая рука, я же все время пикирую, мне очень нравится. Я сегодня с утра уже 4 ящика распикировала (пикировать — пересаживать растения, чтобы дать им больше места для роста с целью получить сильную рассаду — прим. ред.). Мелочи. Уже нету, уже все, считай, последние.
Вот кого я стукнула по уху, это мой пасечник, он в моем отделе. К нам иногда приходят волонтеры помогают. Без волонтеров мы не справимся. Из институтов приходят биологи. Ну какие они биологи? Ни одного растения не знают, я по латыни все помню до сих пор, а они по-русски не знают даже. Что такое у нас? Кто это может быть агрономом, когда у них ничего нет. Ни полей нет, а мы выращивали, мы настоящие агрономы, мы даже животноводство изучали.
Откровения
— Я люблю все цветы, особенно георгины. Они росли всегда у Толстых. Тютчев написал Софье Андреевне стихи про георгины, а Софья Андреевна сама любила писать, она сама была не дурнушка, она умная была женщина, но характер, конечно, немножечко у нее был капризный. В то же время столько родить детей, тут не только закапризничаешь, будешь выть, выйдешь на улицу и будешь выть. 13 детей родить! Софья Андреевна не была здесь счастлива. Я перечитывала сейчас ее дневники. Считаю, что все завуалировано, она была более эксцентричной, сама по себе была. Она, может быть, ухаживала, подносила, все делала, но все-таки она себя хотела сделать великой, что-то написать, нарисовать. И рисовала она, и шила, и вышивала. Я читала дневники всех ее детей, больше всех мне нравится Мария, я видела даже ее дочь. Когда я начинала работать, они к нам приезжали. Вот у Марии дети умерли все. Она несчастная была, ее не особенно любила даже Софья, потому что она была как стебелек, была невзрачная. Марию я люблю за доброту. А вот Александра Львовна, она же умерла в Америке в 95 лет, когда сделали завод, он сейчас «Азот» называется, она сказала, что могла бы отдать миллиарды, только чтобы его убрали. Она тогда уже почувствовала, что это для Ясной Поляны страшилище.