Христовы колокольчики - страница 4

— Это означает добрая весть.

— Вы думаете, что это правдивая история?

— Да, я верю этому.

— Вы ее читали?

— Читал, когда был маленьким.

— Разве это история только для детей?

— Многие взрослые читают ее. Посмотри на океан, он бурный сегодня!

Эрик повернулся.

— Он точно сердится... Сегодня он прямо в ярости, и никто не может его укротить. Мне бы хотелось видеть кого-нибудь, кто мог бы сделать это. Волны словно хотят перемахнуть через скалу, но не могут. Это единственное, что может устоять перед его яростью. И к чему они так шумят и стараются? Никакого толку от этого нет.

— Я думаю, им это нравится. Они говорят себе: давайте-ка разобьем эту лодку, смешно будет, когда люди выпадут и будут барахтаться в воде, пока не погибнут. А потом напугаем детей и разрушим их постройки! Вот, если б нам забраться еще дальше и смыть их всех, как бы забавно было! Я думаю, что они и от нас с тобой не отказались бы!

— Какими вы их изображаете... Я думаю, что они скоро утомятся и попробуют уснуть. В такое время я их больше всего люблю.

На этом и закончился разговор Эрика с его новым другом. Капитан Грахам уехал по делам в Лондон, и уже несколько дней они не видели друг друга.

Неделю спустя, вновь прогуливаясь по берегу океана, капитан дошел до того места, где стояло кресло с маленьким инвалидом.

— Ага, голубчик! Да ты сегодня смотришь совсем бойко! Что тебе доктора сделали?

Усталое и скучающее выражение Эрика действительно исчезло и на его выразительном личике можно было прочесть какую-то новую пытливую мысль. Он приложил палец к губам, поглядывая на няню, потом протянул руку капитану. Глядя на его высокую, крепкую фигуру, он весело проговорил:

— Вы меня любите, капитан Грахам?

— Почему бы и нет?

— Нет, скажите, вы меня любите?

Капитан весело рассмеялся, глядя на мальчика.

— Что с тобой, Эрик? Брось ты эти вопросы! Я нарочно спустился к морю, чтобы повидаться с тобой сегодня. А это уж много значит при моей лени и эгоизме!

— Мне хочется, — сказал Эрик тихонько, продолжая держать руку капитана в своей ручке, — мне хочется, чтобы вы взяли меня из кресла и понесли туда, на скалу, и чтоб я мог посидеть у вас на коленях, как сидел у папы. Только вы предупредите няню, а то она пойдет за нами. Я хочу быть с вами вдвоем. Мне так хочется поговорить по секрету!

Нетрудно было исполнить его желание. Подняв худенькое тельце, капитан Грахам невольно воскликнул:

— Ну, Эрик, тебя самый малый ветер мог бы унести!

— Я не тяжелый, правда же? Ну, а сейчас послушайте, пожалуйста! Мне так хочется поговорить с вами! Я няне не показал ту книгу, она не знает, что у меня есть. А с вами мне интересно, мы понимаем друг друга. Вы никогда не называете меня капризным и недовольным, ведь вы и сами скучаете. Вы так же несчастны и утомлены, как и я. Нам хочется, чтобы все было по-новому, а не по-старому, правда?

— Верно, мудрый философ, продолжай! Я слушаю!

Глаза Эрика засветились, щеки разгорелись еще больше, когда он вынул из кармана пожелтевшие листики. Капитан Грахам узнал тот обрывок Нового Завета, который таким странным образом попал мальчику в руки.

— Вы говорили, что все это правда, — произнес Эрик с воодушевлением, — а ведь как это чудесно!

— Вот как! Я рад, что тебе понравилось!

— А вам, капитан Грахам? Ведь вы тоже читали! Какая интересная история! Какой чудесный Человек! Я люблю Его! Я так вчера плакал, лежа в кровати, о том, что я не жил тогда, когда Он был на земле. Ах, если б я только мог видеть Его! Сколько есть такого, чего я не понимаю, а сколько мне надо спросить у вас! Знаете ли вы, что Он все может? Представляете, один раз Он переплывал море на лодке и был очень уставший. Он уснул, а волны стали подниматься все выше и выше и уже заливали лодку, а Он все спал! Другие люди, бывшие с Ним, испугались и разбудили Его. А Он, представляете, что Он сделал?! Он встал, посмотрел на поднимающиеся волны на море и велел им утихнуть! И они сразу же успокоились!

И это еще не все! В другой раз Он Сам шел по волнам, когда другие люди были в лодке. Он шел по волнам, а на море была буря!

Лицо мальчика горело ярким румянцем. Посмотрев на океан и как бы обращаясь к нему, он сказал: