Хромой пастух - страница 10
Забормотал негромко: «Пон йуолэч… Пон эмидэч… Пон тибой…» Потом сказал: «Крух!» И рассказал о празднике.
«Кто победил?» — спросил Кутличан.
«Вот видишь, ты уже такое важное не помнишь. Ты победил. Но если такое не помнишь — это хорошо, скоро забудешь и девушку. Все видит Погиль, все правильно делает Погиль». И добавил: «Сюда скоро дед сендушный босоногий придет, тебя съест».
«Этот не съест. Он отец друга».
На всякий случай попросил про себя: «Духи зверей, духи быстрых птиц, пожалейте, сердце сделайте». А ворон (будто расслышал) рассказал про вертких и быстрых птичек, у которых Кутличан птенцов не ел. «Крух! Вечно проявлял слабость, потому, думаю, не воином станешь, а пастухом. Я когда сюда летел, многие птички жаловались, что тунгусы тебя скоро зарежут или уже зарезали. Любят острое. У них даже скулы острые». И еще рассказал о большом медведе, который учил Кутличана бегать по сендушным кочкам, укреплять юные кости.
«Что еще видишь?»
«То, что будет».
«Мне скажи».
«Этого не скажу».
«Почему?»
«Ты тут еще».
«Наверное, ненадолго?»
«Об этом шамана спроси».
И строго напомнил: «Крух!»
И напомнил: «У тебя сухожилие на одной ноге только на нитке держится».
Напомнил: «Тебе сейчас ходить нельзя. Тебе сейчас не надо ходить. Это плохо. Не будешь ходить — придет красный червь и полакомится тобой. Зря, Кутличан, не убил красного полосатого червя, пока он спит, проявил слабость. Скоро красный червь проголодается и к тебе придет. Помнишь красного червя?»
Некоторое время, наверное долго, Кутличан находился в темном забытье, а очнувшись, увидел себя в другом месте. Лежал на коричневой ровдуге, брошенной прямо на землю. Голова болела и кружилась, но, может, так и надо? Рядом ураса темная, вокруг деревянные идолы, дымом пахнет. Кутличан даже закрыл глаза, очень плотно закрыл, потому что, если оказался в нижнем мире, открытые глаза не нужны. В нижнем мире бывший человек видит только плотно закрытыми глазами, все остальное — обман.
Подумал: вот до каких мыслей я дожил, оставаясь чистым человеком, не совершившим больших грехов. И подумал: все равно стану большим воином. Даже шевельнул левой ногой, потом правой. «Как, чувствуется?» — спросил бы тунгус с выдающимися острыми скулами. «Хэ! Чувствуется», — ответил бы. «Вот я сделал тебе отметку о своем гостевании», — сказал бы, наверное, тунгус.
Это хорошо, подумал Кутличан, что в нижнем мире широко открытыми глазами смотреть не надо, потому что увиденное открытыми глазами — обман. Всегда обман. Человек в балахоне с бубном и колотушкой тоже, наверное, обман, с железными подвесками, которые гремят при пляске.
«Дергэл! Дергэл!» Некоторые ночь напролет могут наслаждаться звуками шаманского бубна. «Хэруллу! Хэруллу!» Совсем настоящий шаман, прыгает как чесоточный. Высокими криками и прыжками показывает, где он сейчас странствует, что с ним сейчас происходит, у ног мешочек с костями. Может, пришел помочь, отца помнит? «Духи зверей, духи быстрых птиц, пожалейте меня, сердце шаману сделайте. Я идти хочу».
«Крух! Куда идти хочешь?»
«Мне теперь в нижний мир надо».
«Тебе сухожилия перерезали».
«Все равно надо идти».
«Худиэ! Худиэ!» Шаман приседал, растопырив колени.
«Хэруллу! Хэруллу!» Шаман взлетал над землей как черное пламя.
Звуки бубна даже мышей загнали под землю, одни комары зудели, дождь моросил.
«Духи земли, воды, духи мелкие, крупные, предков зовите», — взлетал шаман.
«Зачем просить? — Голова Кутличана кружилась. — Зачем предков звать?»
«Погиль, — тоже произнес — Пон, — услышь. Жаловаться хочу».
«Зачем жаловаться?»
Кутличану показалось, что он громко спросил, но на самом деле никто его не услышал. Хотя нет, черный ворон услышал, потряс перьевой бородой. «Птицы, ко мне летите, — перевел Кутличану слова шамана. — Дикие олени, ко мне спешите, дед сендушный босоногий. Погиль, услышь. Пон, услышь. Всем духам-невидимкам укажи, пусть охраняют меня в движении. В нижний мир спущусь. Сейчас в нижний мир спущусь. Поднимите меня. Мать-лягушка, сядь у ног. Человека с надрезанным сухожилием поведу в нижний мир. Духи-невидимки, для людей новую айви готовьте. Новую душу готовьте. Поднимите выше гор… выше звезд…»