Хроники тринадцатого отделения - страница 14

   Она тихо заплакала без слез и пошла одеваться.

   В машине она сидела рядом с врачом, который поначалу что-то пытался спросить, но она проигнорировала его вопрос и он замолчал. Так, молча, они доехали до места.

   Пока ее оформляли "на койку" Элина формально отвечала на вопросы. Теперь, после принятого решения, психушка уже не казалось ей такой страшной. Да, мучения продлятся и усилятся, но свет в конце туннеля ее страданий уже показался. Может там не свет, но тьма, никто не знает. Где-то она читала, что умирающий видит яркий свет. Интересно, к самоубийцам это относится?

   Наконец, хождения по разным кабинетам и дурацкие расспросы закончились.

  Они пришли в отделение, зашли в кабинет врача.

   Доктор попытался расспросить Элину, но она отвернулась от него, тупо глядя в окно. Отец взял инициативу в свои руки.

   - Ничего, доктор, время теперь у не есть, все расскажет. А пока давайте я.

  Проблемы появились с полгода назад. Хотя, задним числом, некоторые сигналы были еще раньше. Так вот, стала много тратить денег. Зарплата у нее мизерная - минимальная ставка артистки театра, без каких-нибудь надбавок. Поэтому мы с женой помогали ей, естественно. Живет она скромно, совсем нетипичная актриса, людей сторонится, в компаниях не бывает. Так что, тратиться не на что. Есть молодой человек у нее, но такой, знаете - ни рыба, ни мясо. Думали, может у него трудности, требующие денежных решений, - так нет, все благополучно. Короче говоря, что вяснилось: у не уже давно навязчивый страх грязи и заражения. И пока она не помоет руки, не сделает уборку, страх не проходит. До чего дошло: каждое утро нужно чистить зубы новой щеткой и мыть руки новым мылом. Уже и уговаривали и ругались, все без толку. Только хуже и хуже. Есть почти перестала, чтоб, значит реже испражняться, меньше пачкаться. На работе стали странности эти замечать. Слабая такая стала, что в обморок упала на репетиции. Начальник ее мне позвонил, обратите, дескать внимание, с дочкой что-то происходит. Главное, все понимает. Литературу научную читала о своей болезни - мизофобии. Но считает, что она неизлечима. Еле-еле уговорил к вам ехать. Так что, теперь дело за вами.

   Жуть началась сразу после того, как Элина вышла из врачебного кабинета.

   Вокруг были явно немытые, неухоженные люди. Вот эта тетка в выцветшем халате, наверняка сегодня в душе не была. Да никто из них каждый день, в отличие от тебя, не моется. Им это не надо. Они могут жить без этого. А ты не можешь. Почему ты до сих пор живешь?

   Элине хотелось бежать, кричать от страха и спрятаться куда-нибудь, чтобы не видеть всех этих людей. Но сил не было даже отвечать на вопросы.

   Ее повели в палату, показали кровать и тумбочку, куда санитарка сама сложила ее вещи, а потом повели делать укол. Она вяло попыталась сопротивляться, но все было сделано так решительно и быстро, что она не успела как-то проявить свой протест.

   Завели в кабинет, где за столом сидела медсестра и что-то писала. Усадили на кушетку, сказали сидеть пока здесь. Вскоре она почувствовала действие лекарства - приятную вялость и расслабленность в теле. Захотелось спать.

   Медсестра закончила писать и стала измерять Элине давление. Видимо результат ее удовлетворил - разрешила идти в палату. Голова слегка кружилась, хотелось скорее добраться до постели. Страх ушел куда-то вглубь. Такое состояние у нее бывало после приема транквилизатора, когда он еще действовал. Последние месяцы ни одна, ни две, ни даже четыре таблетки страх не снимали. Большая доза вызывала лишь головокружение и нарушение координации движений.

   Как она добралась до кровати, Элина не помнила. Очнулась, когда ее кто-то сильно тормошил за плечи:

   - Девушка, вставайте, скоро ужин.

   Женский голос сказал:

   - Надо сестру позвать, как бы она не упала, когда встанет. Видно, первый раз такой укол получила. У меня тоже так было.

   Глаза не хотели открываться. Пришла медсестра, опять померяла давление. Принесла какую-то горьковатую на вкус жидкость, микстуру что-ли. Велела пока с кровати не подниматься.