И так же падал снег - страница 45

— Да, — сказала мать. — Наверно, лампу на него подвешивали.

— Оно так, — задумался Григорий Яковлевич. — Но на ём прежный хозяин удавился.

— Как удавился? Повесился?

— Ну — пущай — повесился. Да-а, а крючок-то все торчит… Ну, бывайте здоровы! — он натянул на голову картуз и вышел за порог.

— Неудачный попался нам печник, — сказала мать, когда захлопнулась за ним дверь. — И этот крючок!.. Я отцу говорила: вывинтить давно его надо! Зачем он нам? Вот и человек на нем повесился. Неприятный осадок остался на душе.

— Господи Сусе Христе! — перекрестилась Нюра, стоявшая все это время в углу. — Страхи-то какие!.. У нас в Полянках одну избу все стороной обходят. Шабры слышат, как по ночам удавленник приходит и в дому шебуршит.

— Ну, пошли-поехали! — сказал я. — Когда это было? Десять лет назад? Здесь же потом другие люди жили…

— Я теперь по ночам-то бояться буду… Как же я одна-то тут оставалась, когда вы в Услоне жили?

— Ну, вот, — сказал я. — Не знала — и не боялась, и никто к тебе по ночам не приходил. Предрассудки все это, выдумки старушьи!

— Может, и выдумки, а все-таки неприятно, и надо сегодня же сказать отцу, чтобы этот крюк он выбросил на помойку, — проговорила мать и прошла в переднюю комнату.

— Да-а, — не унималась Нюра. — В старых домах хозяин завсегда бывает. Явленный он. По ночам, когда люди спят, приходит и душит…

— Да брось ты! — махнул я рукой. — Сколько в городе уже живешь, а все не избавишься от своих предрассудков!

— И леший есть, и домовые есть, — продолжала она, не слушая меня. — А божницы вот у вас нет, это не гоже.

— Ох-хо-хо! — вздохнул я, не в силах что-либо ей доказать, и стал устанавливать ширму от двери до печи, которая отгораживала мой уголок от общей комнаты.

А Нюра не сдавалась:

— Ты вот все не веришь, а пожил бы в деревне!.. Вот чё это, скажи, когда лошадь бежит в мыле, дрожит аж вся — и не терпится ей скорей в конюшню, вроде, как спрятаться от кого?

— Кто-нибудь напугал.

— А потом — глядишь — грива то у нее вся в мелких косичках. Кто это так заплел? В лесу-то?..

— Ты видала? — подступил я к ней.

— Али зря говорю! Вот те крест святой!

— Темный вы народ деревенский! Ничего не читаете, ничего не знаете…

— Ты вот грамотный, а не объяснишь.

— А чего тут объяснять? Гриву заплели! Может, кто нарочно это подстроил, а потом стеганул лошадь так, что она опрометью бросилась домой!

— А кому она поддастся, наша Рыжуха, ежели, окромя бати, никто не смог ее запречь?.. Это уж — леший! У нас в лес глубоко не ходи, заведет не знай куда, всю ночь прокукарекаешь. А он гукает, гукает…

— Гукает! — передразнил я. — Был в вашем лесу, никакого гуканья не слышал. Вот филин ночью гукает — это да!.. Все можно объяснить, если знать природу. А человеку и чёрт может привидеться, если он верит в предрассудки.

— А домовой-то, — сказала Нюра, — это хоть каждого спроси! Помрет хозяин, а от дома свово не отступится, и долго будет еще ходить, покуда…

— Покуда что?

— Все углы перекрестить надо, иконкой обнести… А у нас в деревне его еще закармливают, кидают кашу на загнеток.

— На какой еще загнеток?

— А вон — на шесток печи, куда жар сгребают, в ямку…

— Ну и ну! Значит, надо каши наварить — и в печь ее. На ночь, что ли?

— Ага, — сказала она. — На ночь.

— Чушь все это! — махнул я рукой и пошел на улицу.

…Весь вечер только и разговору было — о «неудачном» печнике, который без денатурки не хотел приступать к работе, да о злополучном крючке, что оставил у матери неприятный осадок на душе.

Винтообразный крюк был снят с потолка и выброшен на задворки, а к Григорию Яковлевичу надо было найти подход, но с какого конца, тут у моих родителей начались разногласия: мать ни в какую не хотела уступать печнику в его настойчивой просьбе (а вдруг человеку станет от денатурки плохо — и потом отвечай за него), а отец говорил, что есть такие мастера, которые без стопки ни за что не приступят к делу, и тут надо пойти навстречу печнику, иначе — мы останемся «на бобах».

— Да не давать же ему этот яд! — стояла на своем мать.

— Да ничо с им не стрясется! — подключилась к разговору Нюра. — У нас в деревне завсегда пьют денатурку-то. Для того и берут. Чай, не примус разжигать. Примусов-то там нет.