Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ) - страница 14
Младшие офицеры встали, перешагнув длинные лавки. Один из них. зацепившись сапогом, упал на спину под дружелюбный хохот коллег. Ему немедленно подали руку и он, покачиваясь встал в строй.
- Тру-ля-ля! - первый шаг на лавку.
- Тру-ля-ля-ля! - второй шаг на лавку.
Теперь главное не упасть. Но так же смело:
- Тру-ля-ля! - первый шаг на стол.
- Тру-ля-ля-ля! - второй шаг на стол.
Теперь разворот и расстегнуть штаны.
Невдалеке от стола стоял седой оберст и с улыбкой смотрел на веселящихся товарищей. К нему осторожно подошел молоденький лейтенант и тронул оберста за локоть:
- Господин оберст...
Полковник обернулся и улыбнулся еще шире:
- Лейтенант фон Везер? А почему вы не веселитесь?
Лейтенант пожал плечами. Может быть, в силу возраста, а, может быть, в силу непреодолимого и неназываемого чувства, лейтенант фон Везер не мог сказать о странных движениях души, всколыхнувшихся в сердце вчера ночью.
Не важно - понимаешь или не понимаешь, что с тобой происходит. Важно, можешь ли ты об этом сказать. Слово дано человеку оформлять мир. Нет слова - есть боль.
- Папа... - на французский манер, с ударением на последний слог, тяжело вымолвил лейтенант.
- Да? - удивленно повернулся к сыну оберст фон Везер.
- Тебе не кажется, что...
- Нет, сын. Это наше, мужское. Зря ты не там.
- Тру-ля-ля! - младший офицерский состав дружно стянул штаны, повернувшись спинами друг к другу.
- Тру-ля-ля-ля! - и нагнулись.
- Я про другое, герр оберст. Сегодня плохой день... Наполеоновский.
- Я знаю, герр лейтенант! Эй, рядовой! Вина нам с господином лейтенантом!
Дождавшись, когда один из денщиков услужливо наполнит бокалы, оберст фон Везер, не глядя на сына, сказал в тускнеющее сиреневым небо:
- Ты просто выполняй приказы, сын. Ты офицер Рейха. А офицер Рейха ничего не боится. Просто верь своим идеалам, сынок.
Его волосатый кадык дернулся, сглатывая рубиновую жидкость.
- Отец, мы вернемся?
И молчание. И только "Тру-ля-ля-ля!"
Кто-то не удержал равновесия и упал со стола, содрав кожу со лба о белую скамейку - это было первое ранение в 16 танковой дивизии на Восточной кампании.
- Выполняйте приказы, герр лейтенант. Как это делаю я.
Щека полковника дрогнула, а лейтенант фон Везер вдруг резким движением допил бокал, бросил его под ноги и, безжалостно раздавив сапогом, прыгнул на стол, лихорадочно стаскивая брюки.
- Тру-ля-ля-ля! Господа! Фон Везер с нами! Ваша светлость! Тру-ля-ля!
Когда же солнце село, пришел папа Хубе и разогнал всех спать.
А на востоке гремела канонада.
Тот же вечер того же дня. 2 батальон 2 танкового полка 16 танковой дивизии. Макс Штайнер.
Делать было нечего. А когда солдату делать нечего - он от скуки всякие непотребные коленца начинает выделывать. Чтобы такого не случилось, унтерфельдфебель Брандт заставил свой экипаж мыть танк с мылом. Причем, садист такой, сразу после ужина. Впрочем, Макс ни разу на него не обиделся. Командир экипажа вместе со всеми принялся готовить грозный Pz.IV Ausf.E к вступлению в большевистскую Россию.
Танк Максу нравился.
Нет, не так.
От танка он был в восторге. Тяжелый - в двадцать одну тонну - он напоминал Максу боевого коня крестоносцев. Сквозь корпус и башню, словно из глубины веков, проступала тевтонская неумолимая мощь - спокойная, уверенная в себе, без лишних эмоций. Мощь, под которой трещали римские щиты в Тевтобургском лесу, мощь, от которой бежали славянские орды под Танненбергом, мощь, при виде которой галльский петух снес яйца.
- Макс!
- Что? - повернулся заряжающий к своему командиру.
- Поднови эмблему дивизии на борту.
- А краску где взять?
- А это, гефрайтер, не мои проблемы, - ответил вечно серьезный Брандт. Зато радист с весьма подходящей фамилией Зингер немедленно растянул улыбку во всю свою веснушчатую рожу. Наводчик Ханс Кёллер и водитель Клаус Мюллер тоже почему-то заулыбались.
- Не, ну...
- Парень, - обернулся Брандт. - Время пошло. Считай, что это твое первое боевое задание.
Макс почесал потную шею, в которую так и норовили впиться комары и огляделся.