Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ) - страница 19
- Просить, просить! - сказал мужик и призывно замахал рукой.
- Пошли, командир, а? - Стрелок-радист Ральф Зингер любил поесть. Куда влезала еда в его тощее тело - не знал никто. И он сам. За неделю до начала войны с Россией - в прошлое воскресение - он как-то поспорил на пять бутылок польского бимбера с радиоремонтником, что съест восемь литров супа с хлебом. Из расчета на каждый литр сто грамм. И ведь съел. И бимбер для всего экипажа заработал. Правда, пить его не стал. Потому что ушел в кусты блевать. Там и уснул на четвереньках - лечь не мог.
Командир секунду подумал и...
- А пошли! Только ты, Зингер, здесь останешься.
Тощее лицо радиста вытянулось от изумления.
- Я?? Почему...
А в ответ получил холодный взгляд командира и смешок водителя:
- Потому что ты нас без еды оставишь!
И пошли, но пистолеты-пулеметы держали наперевес. Все-таки это Россия.
- А красиво тут... - они шли по зеленой улочке. Белые стенки домов, умопомрачительный запах пышных садов...
- Да... Я бы тут жил, - сказал Клаус, сам из крестьян Вестфалии, славящейся своей шикарной ветчиной и таким же шикарным пивом.
- Смотри-ка! - удивленно сказал Макс, когда они вышли на небольшую площадь.
Длинный ряд столов, укрытый белыми, праздничными скатертями - ломился от блюд и бутылок.
Тут тебе и копченое сало, и жареные гуси, и свиные окорока, и стеклянные бутыли с вином, и кувшины с молоком. И даже моченые яблоки. За столами никто не сидел. Толпа крестьян, в самых праздничных своих одеждах, почтительно ожидала дорогих гостей.
- Жаль, что Зингера мы оставили... - пробормотал Кёллер. - Нас тут едой убьют...
- Положительно! Мне нравится война в России, - улыбнулся Мюллер. - Это тебе не Югославия! Там стреляли из каждого куста!
- А Франция?
- Француженки очень капризные. Пока французскую девчонку уломаешь, сойдет столько потов, что больше ничего уже не хочется... Хотя вина неплохие, да...
- Это еще не Россия. Это еще Польша, - напомнил им командир. - Вернее, уже Германия. Где стоит немецкий солдат - там и есть Германия.
Важный мужик в старомодном сюртуке, видимо староста, замахал руками, приглашая танкистов к столу:
- Садитесь кушать, пожалуйста! Битте, битте!
- Командир...
Брандт коротко кивнул. Плох тот солдат, который откажется от дармовой еды и выпивки!
- Нет! Не пить! - пресек командир попытку механика потянуться за стаканом с бимбером. - Черт его знает, этих русских. Что у них на уме?
Кёллер недовольно взял кувшин с молоком, но подшутить над командиром не забыл:
- Мы же в Германии, командир, а? Откуда тут русские?
- Поляки, югославы, русские... Славяне, один черт! Вероломный народ! В глаза улыбаются, а за спиной нож держат. Макс, что там сегодня нам говорили утром, почему началась война?
- Превентивный удар по предателям, - быстро ответил Макс Штайнер. - У нас был союз, но Сталин изготовил свои дикие орды для удара в спину, пока мы высаживаемся на туманный Альбион.
- Устами младенца... А потому не стоит верить этим русским...
Староста сидел рядом и пытался понять, что говорят танкисты. Получалось у него плохо, но слово 'Руссишен' он все же разобрал. И замахал руками, как мельница:
- Нет. Русские мы нет. Украина. Украинцы. Мы не есть большевик, не поляк. Мы есть Украина!
- Украина... - словно попробовал на вкус незнакомое слово Макс. - А это еще кто такие?
- Черт ногу сломит в их родственных связях. Наверное, те же русские, только не хотят русскими называться, - ответил Мюллер. - В Югославии так же - сербы, хорваты, македонцы, чер-но-гор-цы, - с трудом произнес он сложное для немецкого языка слово.
Староста яростно замотал головой.
- Украина, мы есть Украина. Мы друг! - он поспешно плеснул вина в большие стаканы.
Мюллер и Кёлер жалобно посмотрели на командира. Тот сдался. В конце концов, ром - молоко солдат. Кажется, так писал запрещенный ныне Ремарк?
- По стакану! Мы все-таки на вражеской территории... Прозит!
Пиршество шло своим ходом. На дальнем конце стола кто-то уже затянул что-то заунывное. Вдруг староста засуетился, выскочил из-за стола и закричал что-то на своем варварском. Шум застолья тут же стих.