Идеализм-2005 - страница 8

— Да, с собой, — Лена достала из огромного бокового кармана связку ключей. — Там к тому же Абель должен быть с оренбуржцами.

— Хорошо, — Рома повернулся ко мне. — Смотри, Леха, какая тема. У Партии ведь нет Бункера…

— Нет, — я кивнул, — штурм Второго Бункера я сам видел. Спецназ ФСИН штурмовал. Те, что клетки в суде охраняют. Кирилл и еще ребята вскрылись тогда во время штурма. Классно было.

— Да, Кирилл Борисович как всегда на уровне оказался, — сказала Лена.

— … В общем, Бункера нет но теперь будет, — продолжал Рома. — Нашли тут один подвал подходящий. Там раньше офис какой-то был. Эстетическая составляющая так себе поэтому. Но для наших целей подвал подходит…

— Понятно.

— …Не то чтобы Бункер нам нужен сильно, на самом-то деле. ФСБшники жучков сразу понаставят, нашисты под выходом караулить будут. Разве что для привлечения панкоты всякой сгодится. Но Абель и Лимонов считают, что пусть будет. Только такой, чтоб представительно выглядел, как у серьезной организации. Без всякой арт-хуйни, с сухим законом. Кирилла Борисовича бункерфюрером поставим, он справится.

— Для регионалов вписка будет, — добавила закутанная в серую куртку Лена.

— Да…

Ноябрьский день давно погас. Под моими берцами хлюпали коричневые разбухшие листья. Пахло осенней гнилью и бензином. Хрущевки принимали в себя возвращавшихся с работы людей, изрыгали из себя собачников, парней и девчонок с баклажками пива в руках, пенсионеров. Мы подходили к Третьему Бункеру.

Десять ступенек вниз. Рома нажал кнопку звонка.

— Дверь хорошая, Елена Васильевна.

— Да, Андреич, дверь что надо.

— Хотя во Втором Бункере тоже дверь та еще стояла. Гопники Киллера все равно спилили.

— Роман Андреич, об обороне обязательно подумаем, как обустроимся.

— Да уж придется, — Рома усмехнулся, — а то за нас подумают.

За дверью послышалось движение. Потом щелкнул замок.

— Слава Паэтии! — на пороге перед нами стоял щуплый невысокий парень в синем бомбере. Он заметно картавил, поэтому получилось не «Партии», а «Паэтии».

Рома и Лена прошли внутрь.

Когда я поравнялся с парнем, он протянул мне руку.

— Скиф, — представился он.

— Леха.

— Хорошо, Леха, проходи.

Интонация моего нового знакомого была немного глумливой. Мне это не понравилось.

За дверью начинался длинный коридор. На стенах, покрытых обоями «под дерево», висели примитивные натюрморты в рамках. Пошлость и безвкусие российской буржуазии, как они есть.

— Совсем убого как-то, — Лена улыбалась и морщила лоб одновременно.

— Искусство висит. Пусть нацболы к культуре приобщаются, — засмеялся Рома. Он открыл дверь в зал. — Здравствуйте, Владимир Ильич.

— А, привет!

С черного дивана поднялся высокий человек средних лет с большими темными глазами. Черные волосы были слегка тронуты сединой. Всем своим видом он, Владимир Линдерман, или Абель, латвийский эмигрант и фактический политический руководитель Партии, напоминал революционера-подпольщика начала прошлого века. Кроме него в комнате находился короткий бритый качок в зеленом бундесверовском свитере. В тяжелых ботинках качка красовались отглаженные белые шнурки. Это было немного комично с учетом еврейского происхождения Абеля.

— Чай хотите? — спросил качок.

— Да, хорошо было бы, — ответил Рома.

Крепкий нацбол щелкнул электрочайником. Мы взяли стулья, сели вокруг стола.

— Какие впечатления от штаба? — спросил Абель.

— Второй Бункер эстетичнее, конечно, был, — Рома высказал общую точку зрения.

— С одной стороны — да. С другой, мы вроде как серьезная организация. Если уж штаб делаем, то пусть таким будет. Картины эти снимем нахуй, нормально будет выглядеть. Сюда и журналистов позвать не стыдно, и просто людей неполитических приглашать можно. А в остальном — жить тут можно.

— О безопасности надо будет подумать, — заметила Лена.

— Это да, подумайте, — Абель посмотрел на нее.

— От метро далеко, — сказал Рома, наливая кипяток в чашку. — Во дворах этих нас поубивать всех к хуям могут.

— Ну, так-то везде могут. Нападали и на старый Бункер, и на горком КПРФ, — Абель повернулся к командиру отделения, — а горком в двух минутах ходьбы от «Автозаводской». С этим просто жить приходилось и придется еще.