Игра с огнем - страница 31

— Скелетжер сломал его? Да ты знаешь, каких трудов мне стоило его раздобыть?

— Я… думаю, он очень об этом сожалел.

Гордон-Эхо страшным усилием воли взял себя в руки. Он обвел взглядом предметы на полках.

— Что ж, хотя главное сокровище мы здесь не увидим, оно уничтожено, все же тебя окружают довольно редкие предметы. Не один коллекционер пошел бы на убийство, чтобы завладеть ими. Я говорю совершенно серьезно. Есть женщина…

— Китайна Грусть?

— Ты с ней знакома? Да, Китайна. Если бы она разнюхала об этой маленькой экспозиции, пошла бы на все, чтобы наложить на нее лапу.

— Тогда, наверное, лучше ей не рассказывать.

— Да, лучше не стоит.

— Что ты о ней знаешь?

— О Китайне? Это женщина-загадка. Во всяком случае, я довольно долго был в нее влюблен.

— От нее все теряют голову.

— Да, я испытывал к ней сильное, истинное чувство. Думаю, она это знала и по-своему тоже любила меня. То есть Гордона… Нет, она любила Гордона так же сильно, как я любил ее. Что-то в этом духе.

— Ты… ты в норме?

— Просто маленький экзистенциальный кризис, не о чем беспокоиться.

— Гордон, скажи, кому можно доверять? Им всем по сотне тысяч лет, они без конца переходят с одной стороны на другую — нормальный человек за всю жизнь столько раз трусы не переменит. Как определить, кто хороший, кто плохой?

— Хорошие — это те, кто не пытаются тебя убить.

— О! Логично.

— Со временем это может измениться.

— Так.

— Как правило, это и происходит.

— Замечательно, — уныло пробормотала Валькирия.

— Стало быть, Скелетжер взял тебя под крыло? С ним ты можешь быть спокойна. Он-то уж точно из хороших.

— Да. Я с ним занимаюсь разными видами магии, а еще он учит меня сражаться. Это опасно, зато так здорово!

— Я всегда знал, что он найдет себе подручного.

— Я ему не подручный! — возмутилась Валькирия. — Мы партнеры и на равных раскрываем загадочные происшествия, и… и я не подручный!

— Ладно, поверю тебе на слово.

Валькирия насупилась, а Гордон-Эхо расхохотался.

— Знаешь, я и сам несколько раз ему помогал. Ничего особо выдающегося, так, от случая к случаю. Впрочем, кулачные бои не по моей части. Я в основном занимался исследовательской работой, розыском вещей и людей. Над чем вы сейчас работаете?

— Выслеживаем одного психа, который сбежал из тюрьмы. Барона Мстигера.

— Мстигера? — повторил Гордон-Эхо. — Он на свободе?

— Ты о нем слышал?

— О да! Весьма опасный тип.

— Мы предполагаем, что он собирается оживить Гротеска.

У Гордона-Эхо глаза полезли на лоб.

— Гротеска?! Это нечестно! Я мечтал написать о нем книгу, и вот — умер!

— Ужасная несправедливость, — согласилась Валькирия. — Ты что-то о нем знаешь?

— Надо полагать. Наверное, у меня найдутся одна-две книги об этом. Насколько мне известно, Гротеск был создан из фрагментов впечатляющих тварей, я не думал, что его можно оживить.

— Мы как раз и пытаемся с этим разобраться.

Гордон-Эхо уважительно покачал головой.

— Потрясающее существо! В самом деле потрясающее. У него имеется жало, взятое, кажется, от чертоквина, и вдобавок ему прирастили части шиббаха. Я читал, что барону Мстигеру пришлось полностью перестроить внутренние органы. Сердце он взял от Ку Гэлах, причем разместил его с правой стороны и значительно ниже, чем обычно. Приблизительно вот здесь.

Он показал на собственных ребрах.

— Если он оживет, можно будет его убить, поразив в сердце?

— О да! Помрет как миленький.

— Тогда… так мы его и убьем, да? Совсем просто.

— Не совсем. Видишь ли, поскольку основой Гротеска послужил Безликий, он обладает способностью очень быстро исцеляться. По мере того как он будет набираться сил, процесс заживления ран ускорится, и в конце концов Гротеск станет неуязвимым.

— Значит, даже если Скелетжер всадит в него пулю…

— Он исцелится прежде, чем она углубится в плоть. Боюсь, причинить вред Гротеску, когда он обретет силу, довольно сложно.

— Ох, — сказала Валькирия. — Весело.

— Да уж.

— И где эти книги?

Гордон-Эхо огляделся, прикусив язык и нахмурившись.

— Я их… куда-то поставил… Ах да!

Он хотел взять с полки необычного вида лампу, однако его рука прошла насквозь.

— У-у… — Он быстро отдернул пальцы. — Не очень приятное ощущение.