Играя с судьбой - страница 11

«Господи, — подумала она, — он обольщает меня своим необыкновенным голосом. Он заставляет забыть, что я расстроена и не уверена в своем будущем». Нет, она не может допустить этой привязанности и не позволит Линксу заглянуть в свое сердце.

— Представляю, что ты подумала обо мне, особенно когда я валялся под брюхом у быка. Такое не скоро забудешь, правда?

Рейчел силилась придать своему тону беззаботность.

— Твое выступление действительно приняло неожиданный поворот.

— Знаешь, снизу открывался замечательный вид. Я прекрасно рассмотрел зрителей, — вдруг весело сказал Линкс.

— Могу себе представить, — пробормотала Рейчел.

Что это? Он понял ее страх? И его шутки были попыткой успокоить ее? Эта мысль потрясла Рейчел. Чуткость и ковбой — несовместимые понятия.

Линкс сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по густым волосам. От этого движения кнопки на рубашке расстегнулись, открывая верхнюю часть мускулистого торса. Рейчел закусила губу, чтобы сдержать вздох. Она знала, что все ее мысли написаны у нее на лице. У нее было такое чувство, будто Линкс читает все, что она думает, как в раскрытой книге.

Маддокс взглянул на нее и, застегнув рубашку, повесил шляпу на колышек изгороди.

— О’кей, Рейчел. Что дальше?

Рейчел прищурилась и сделала шаг назад.

— Что дальше? — эхом повторила она вопрос Линкса.

Он усмехнулся и вздрогнул от острой боли, пронзившей грудь.

— Не надо так переживать, Рейчел, это не экзамен. У тебя такой вид, будто ты сейчас заплачешь, а я из тех мужчин, кто не выносит женских слез. Скажи мне, что случилось.

— Ничего.

— Продолжай, — настаивал он, глядя в ее большие, как у лани, глаза, беззащитные и настороженные. — Что тебя так расстроило?

Она удивленно посмотрела на него, потом уставилась на носки своих пыльных ботинок. Затянувшееся молчание — совсем не то, чего ожидал Линкс.

— Рейчел, я не верю, что ты так расстроилась, увидев, как я свалился с быка. Ты отлично держалась вчера вечером, и я не думаю, что ты трусиха, — сказал он, увидев, как задрожал ее подбородок. — Скажи, что произошло? Ты ведь не проиграла в бридж старинную усадьбу?

— Конечно, нет! — ответила она, потянувшись за белоснежным носовым платком, который протянул ей Линкс. — Я взятки от шлема не отличаю.

— Большого шлема.

— Какая разница!

Линкс снисходительно улыбнулся:

— Вытри глаза и нос… А теперь расскажи, что тебя беспокоит.

— Ты свалился с быка, — промямлила Рейчел, прижимая к носу платок. — По-моему, вполне естественно, что я разволновалась. На такое не легко смотреть, — заключила она.

— Но ведь ты не из-за этого расстроилась, Рейчел? — настаивал Линкс.

— Нет, — неохотно промолвила она.

— Хочешь поговорить об этом?

— Не думаю, что смогу… во всяком случае, не сейчас.

— Ясно, — кивнул Линкс.

Наконец он понял, что Рейчел смущена, но так и не выяснил причину ее огорчения. Он покачал головой, усмехнувшись иронии судьбы. Его бывшая жена довела эмоциональный шантаж до совершенства, а Рейчел, с ее полными боли глазами, не пожаловалась, не попросила сочувствия.

— Я бы выпил чашечку кофе, а ты? — предложил Линкс.

— Я не хочу оставаться, — ответила она, отвернувшись и глядя вдаль. — Знаешь, я никогда не плачу.

Прядь волос упала ей на лицо. Рейчел машинально отбросила ее движением руки, в котором таилось столько соблазна. Вчера в тусклом свете бара ее волосы показались Линксу просто черными, но сегодня на ярком солнце они мерцали, как атлас, и отливали как вороново крыло, навевая сладкие мечты.

Линкс вытащил из сумки две пластиковые чашки и потянулся к термосу. «Что я делаю?» — спрашивал он себя. После предательства Джилл Дикий Кот не раз имел контакты с женщинами и пришел к выводу, что все они одинаковы. Ветреные. Капризные. Бесчестные. Соблазнительные создания. Но все же он не избегал их. И вот теперь он стоит рядом с Рейчел, которая так не похожа на его бывшую жену. Для Джилл залиться слезами — все равно что открыть кран на кухне. А Рейчел другая. Линкс почувствовал, что что-то тяготило ее и было причиной слез. Он понял, что за ее молчанием скрывалось нечто серьезное. Есть обстоятельства, которыми не станешь делиться с другими, — воспоминания бывают слишком болезненными и личными.