iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан - страница 44
Из всей девятки Кангасск не знал только малышей: Тиор и Лия родились всего несколько лет назад и еще ни разу не были в городе. Что же до трех молодых Странников, которые узнали Кана первыми, то Сенэй и его младшая сестра Киррала оказались детьми Лионы, а Ригон — сыном Невелла… Оставалось только развести руками и потребовать объяснений, но это Кангасск решил отложить на пару часов: сейчас он был просто рад встрече и не хотел омрачать эту радость своей подозрительностью и неуместным любопытством.
В лагере на новоприбывших нарратов смотрели с восхищением, как на героев, а Ученик миродержцев, затесавшийся в их компанию, в глазах простых Странников и вовсе вознесся до заоблачных высот.
Подняв из арена собственный монолитный дом, нарраты расположились на отдых. Среди старых знакомых Кан чувствовал себя своим, и на сердце у него еще никогда не было так легко. Он сидел вместе с молодежью, и пожилые Странники обращались к нему как к сыну. Разговоры шли о чем угодно, только не о войне; то и дело возникало ощущение, что Кулдаган — некая страна, выпавшая из общего хода времени, как часто бывает в столь любимых Дэлэмэром фантастических книжках…
Странница Лиона — первый учитель Кангасска — помнила его еще совсем мальчишкой и теперь увлеченно расспрашивала его о том, как сложилась его жизнь…
Почувствовав подходящий момент, Кан спросил об Осаро. Легкая печаль колыхнула мир, установившийся было в его сердце. Кажется, он уже знал ответ, до того, как тот прозвучал, просто верить себе не хотел…
— Он ушел в арен… — тихо произнесла Киррала.
— Давно?.. — спросил Кангасск, чувствуя, как в горле наливается тяжестью ком.
— Давно, Кангасск, — мягко отозвалась Лиона, сжав его руку.
Больше никто не говорил о смерти Осаро. Кан даже рад был этому: он хотел помнить сурового старика живым. И, честно говоря, не мог представить себе, что он «ушел»…
Через несколько минут разговор увел собеседников далеко от печальной темы и в нем вновь зазвучали радостные нотки. Кан вспомнил, как встретил Сенэя. Им обоим тогда было по четырнадцать лет. Ровесники моментально поссорились и назначили друг другу «встречу» за городом. Побит был Кангасск, конечно же, после чего над нелепостью сражения долго смеялись оба. С тех пор Сенэй не просто сменил гнев на милость: он приходил в Арен-кастель еще трижды, принося своему городскому приятелю-ученику пустынные легенды и делясь боевым опытом; так что Кан бывал бит еще не раз, но уже в учебных целях. Кангасск искренне считал Сенэя другом, не надеясь, что молодой Странник и о нем самом думает так же; просто любому изгою приятно верить, что у него есть друзья, пусть и где-то очень далеко.
— …Я ведь так и не сказал тебе, за что побил тебя в первый раз, — ностальгично улыбнулся Сенэй, скрестив на груди руки.
— Мы же поссорились… — простодушно отмахнулся Кан.
— Я затеял эту ссору специально, — Сенэй покачал головой. — Я очень ревновал тебя к деду. Он только и говорил тогда, что о тебе…
— Что? — Кангасск не поверил, нервно рассмеялся. Он ни за что бы не подумал, что занимал столь большое место в мыслях старика.
— Да, — кивнул Сенэй, посерьезнев. — Ты тоже наррат, как и мы. Дед говорил, что весь арен в пустыне шептал о твоем рождении. И стоило деду увидеть тебя лично, как с тех пор любой разговор заканчивался хотя бы одним упоминанием о тебе. Я был очень… гордый подросток, считал себя центром мира и тому подобное… потому и решил задать тебе трёпку, уж прости… Мне потом стыдно было: когда я почувствовал, что дед был прав…
— Ну дела… — задумчиво протянул Кангасск. — И с чего Осаро решил, что я наррат?..
— Ты можешь видеть будущее, получать ответы на вопросы, которые еще не заданы… — с нежностью произнесла Киррала.
— Это не я, — решительно возразил Кан. Потянув за веревочку, он извлек из-за ворота куртки холодный обсидиан, — это все харуспекс…
Извлеченный на свет, харуспекс встретил несколько хмурых взглядов.
— Ты был нарратом еще до того, как к тебе попал этот камень, — покачал головой Сенэй. В этот момент парень был так похож на Осаро, что Кангасску стало не по себе.