Икс, Игрек, Зет - страница 11

— Следы ведут в Подгорск.

— Правда! — тоже шепотом подтвердил Саня.

И тогда Сокол неожиданно сказал:

— Надо туда ехать.

Саня оторопел.

— Как?

— Очень просто! Сесть на поезд и ехать. Там он жил — Федор Федоров. Там и осталась эта «Новейшая поваренная книга». Лежит на полке у какой-нибудь старушки и дожидается. И езды всего-то шесть часов. В один день туда и обратно.

— Я не знаю… Меня не пустят. И его, наверное, тоже… Как, Боря?

Саня вопросительно посмотрел на Борю. Тот поразмыслил немного, вздохнул и, наконец, ответил:

— Не пустят… Но все равно поеду. Раз уже взялись, чего там.

— Правильно! — Сокол хлопнул его по плечу. — Вот это разговор!.. Значит, я согласен, Игрек тоже. А ты, Зет?

Что оставалось Сане?

— Я тоже согласен, — уныло подтвердил он.

Ох, и будет баня!

Чем ближе к дому, тем нерешительнее становились Санины шаги. А по лестнице он поднимался, едва переставляя ноги со ступеньки на ступеньку.

Мама ждала его на площадке. В распахнутом пальто, с платком на голове.

— Санечка, голубчик! Разве так можно! — Она обняла его и крепко прижала к себе. — Я тебя ищу уже целых два часа.

Саня молча сопел, уткнувшись носом в теплое, чуть пахнущее духами пальто. Совесть терзала его, как стая голодных волков.

— Идем!

Они вошли в квартиру — мама впереди, Саня за ней, опасливо косясь на дверь столовой. Папа сидел в кресле и сердито шелестел газетой.

— Пойдем на кухню, я тебя накормлю. Твое любимое — пельмени.

— Вот, вот! — заговорил папа. — Он будет носиться по целым дням бог знает где, а ты стряпай ему пельмени.

— Александр! Ты мне обещал!

— Ох, воспитание!

Больше папа ничего не сказал, лишь снова принялся шелестеть газетой.

Саня ел, не смея поднять глаза на маму. Она сидела рядом, в пальто, в платке, подперев голову руками, и смотрела на него — он все время чувствовал на себе ее взгляд.

— Ешь еще.

— Не хочу. Пойду спать.

— А уроки?

— Завтра последний день. Спрашивать не будут.

— Ну иди.

Мама встала, словно ожидая чего-то.

Саня пошел к двери. Ему хотелось кинуться ей на шею, обнять, поцеловать, попросить прошения. Но что-то мешало, сковывало руки и ноги, заставляло напускать на себя недовольный, обиженный вид. Он мучился, переживал, проклиная сам себя, но никак не мог побороть это проклятое что-то.

Он быстро разделся и лег.

— Сань, а Сань! — услышал он Димкин шепот.

— Что тебе?

— Я стеклянный шарик нашел. Хочешь — дам?

— Не надо, спи.

Димка умолк. Но ненадолго.

— А ты меня лупить не будешь? За ту тетрадь.

Саня улыбнулся. Не он один переживает!

— Не буду. Спи, Димка-невидимка.

В детскую зашел папа. Не зажигая света, он на цыпочках, скрипя ботинками, подошел к Димке, укрыл его, поцеловал, постоял возле кровати, прислушиваясь. Саня поспешно закрыл глаза и стал дышать глубоко и ровно.

— Спишь? — негромко спросил папа.

Саня промолчал. Папа подошел ближе — он знал, что Саня не спит.

— Вот что, Александр. Злобин просил передать, чтобы в каникулы ты пришел помогать ему. Будут выезды на интересные съемки.

Саня буркнул в подушку.

— Приду.

— Можешь на меня дуться сколько угодно — я все равно знаю, что поступил верно. Ты получил «Каму» обманом, значит, не имеешь на нее права.

Саня молчал.

— Исправишь, загладишь вину — вернется к тебе твоя «Кама».

Папа постоял еще немного, но Саня так ничего и не сказал. Волна обиды вновь поднялась в груди. Почему он так говорит? Той «Камы» нет и не будет больше. Даже если купить новую, все равно будет уже другая, а не та.

Папа повернулся и пошел к двери. Медленно, тяжело, припадая на левую ногу — ее прострелили на войне.

— Спокойной ночи, — превозмогая обиду, едва слышно прошептал Саня ему вслед.

Папа услышал — он ждал этого.

— Спокойной ночи!

Дверь открылась, пропустив на мгновение сноп света, и закрылась вновь.

Саня долго не мог уснуть. Сначала он думал о папе, о маме, о том, что, по крайней мере, четыре, ну, три дня ни за что не будет их огорчать. Затем стал думать о странной судьбе драгоценностей Федорова. Купец добыл их, грабя и обирая угнетенных северян. А теперь эти же самые драгоценности помогут патриотам Африки бороться против угнетателей.

Разве не удивительно!