Именем закона - страница 4
— У меня беда...
— Что стряслось?
— Появился членовредитель...
Мне стало не по себе. До сих пор дивизия москвичей не знала такого отвратительного вида трусости. Да и мне за недолгую юридическую практику не приходилось вести следствие о членовредительстве. В прокуратуре соединения в то время работали три следователя. С наиболее опытным из них Николаем Григорьевичем Дыбенко мы и направились в медсанбат, где лечился подозреваемый. Врач заявил, что не исключает ранение осколком мины, но, возможно, это и умышленное отсечение пальцев.
— Однако, — пояснил он, — предмет, которым они отсечены был очень острым, поскольку отсечение произведено одним ударом. Для такого удара должна быть, конечно, сильная и ловкая левая рука...
Командир взвода доложил данные о подозреваемом: в армию призван в начале 1942 года, когда советские войска освободили Калининскую область, около трёх месяцев находился в медчасти запасного полка 53-й армии. Я рассчитывал вызвать подозреваемого и подробно выяснить обстоятельства ранения. Но Дыбенко тактично, вероятно не желая подчеркнуть мою неопытность в расследовании подобных дел, предложил иной путь: побывать в части, где до ранения служил подозреваемый, побеседовать о бойцами отделения, выяснить, как он вёл себя, как относился к службе, что рассказывал о ранении, и только после этого побеседовать с ним самим.
Начали с командира отделения.
— Ел себя, в общем, нормально, — показал тот, — правда, очень боялся обстрелов, особенно миномётных... Но ведь их не очень-то почитают и другие... Так что, ничего плохого за ним не числится.
Следователь спросил:
— Давно он в подразделении?
— Недели три.
— После ранения вернулся к вам?
— Да, рука его была обмотана рубашкой, он сильно ругался и плакал, кричал, что проклятый фашист лишил его руки.
— Говорил, где его ранило?
— Да, недалеко, на опушке рощи.
— А как он туда попал?
— Ходил к старшине роты за куревом.
— Вы его посылали?
— Нет... Очередь была красноармейца Петина.
— Вы говорите, он очень боялся миномётного огня. В чем это проявлялось? — спросил я.
— Старался не вылезать из окопа. Мог сидеть в нем целыми сутками. Фриц часто обстреливает в обеденное время. Ротная кухня рядом, подход к ней почти безопасен, но если обстрел, он за обедом не пойдёт. Не принесут ребята — сидит на сухарях.
— В этот день противник обстреливал как всегда или чаще?
— Вообще фрицы обычно бьют в одно и то же время, хоть часы проверяй. В этот день так же...
Следователь вызвал Петина:
— Скажите, почему за куревом вместо вас пошёл боец К.?
— Я его попросил.
— Он не отказывался?
— Нет.
— Рассказывал, где его ранило?
— Нет, прибежал с окровавленной рукой, очень перепуганный и кричал от боли...
— Вы не обратили внимание, не левша ли он?
— Левша, мы его даже дразнили...
Дыбенко долго уточнял это обстоятельство, даже повторно вызвал тех, с кем уже беседовал, и официально допросил только по этому вопросу. Мне такая деталь в работе следователя понравилась. Я понимал, что он собирал данные, чтобы подтвердить или опровергнуть слова врача: «для этого должна быть сильная и ловкая левая рука».
— А если это совпадение? — спросил я.
— Вполне возможно, — ответил Николай Григорьевич. — Но это обстоятельство усиливает наше подозрение. Мы с вами по одному и тому же учебнику изучали криминалистику, и вы, конечно, помните, что членовредительство породила первая мировая война. Тот, кто шёл на такой шаг, хотел вырваться из войны живым и вернуться домой трудоспособным. Членовредитель, как правило, бережёт правую руку — ведь она рабочая... В данном случае рабочая левая.
Убедившись, что подозреваемый левша, Дыбенко переключился на исследование другого обстоятельства: чем подозреваемый мог нанести себе такое ранение.
Все свидетели показали, что тесака у подозреваемого никогда не видели, топоров в отделении нет, они имеются только у сапёров. Что касается сапёрной лопатки, то он вроде бы уходил без неё, во всяком случае, она находится в окопе. Принесённая лопатка была тщательно осмотрена. Следов крови на ней следователь не обнаружил. Составив протокол осмотра, Дыбенко в присутствии понятых обернул лопатку газетой и опечатал сургучной печатью.