Immoralist. Кризис полудня - страница 9
И, встретив в Москве зрелость, поймал себя на том, что теперь предвкушаю не отъезды, а недолгие возвращения. В Питер, Калининград, Кишинев.
Солнце вошло в зенит. У меня — полдень. Тени исчезли.
— Перед вами открыты все пути!
Марк Семенович Кац расхаживал перед пахнущими табаком и потом девятиклассниками. Сквозь брюки югославского костюма выпирали огромные, скульптурного вида яйца. Собственно, ради этой загадки природы я и ходил на теоретические занятия Учебно-Производственного Комбината, а если проще — УПК. Выше марковых мудей взгляд мой не поднимался.
— Вы можете стать слесарем, а можете — токарем! — Марк Семенович гордо оглядел подростков.
Сообразив, что иных сюжетных линий он просто не предполагает, я откинул со лба пергидролевые лохмы и громко, непристойно заржал.
— Немедленно выйди вон! — Кац гневно топнул довольно упитанной ногой. Яйца подпрыгнули.
Я вышел, провожаемый завистливыми взглядами одноклассников. Им предстояло еще два часа слушать об особенностях сборки компостеров — именно этим мы и занимались один день в неделю, неплохо экономя заводу фонд заработной платы.
Нас учили трудиться, беря пример со старших товарищей — мастеров участка. Старшие товарищи подавали достойный пример — одно только зрелище пьяного такелажника вызывало отчаянное желание получить высшее образование, а носящиеся в воздухе «пиздокваки с ушами» и «пёзды хохотливые» конкретизировали: высшее филологическое.
Я и Витька Баринов ковырялись в промасленных дырчатых пластинах усердней других. Ничто так не увлекает юных романтиков, как саботаж. А мы занимались именно саботажем: вместо утвержденной инструкцией комбинации гвоздиков, в дырочках выкладывались вполне отчетливые полукружие, палочка, полукружие. Член. olo. 8===о. Елда. Дамский клюв. Херака. Завод очень расширил нашу инвективную лексику.
Акция была посвящена волнующим мои сны яйцам Марка Семеновича.
Зная из родительских рассказов о том, как работают заводские ОТК, можно было быть смело уверенным: пока до контролеров допрет, что именно пробивает продукция завода, как минимум одна партия уйдет заказчику.
Перевыполнив дневную норму и сбегав за пивом мастеру, мы шли в ближайшие кусты и напивались до полного бесчувствия. Дойдя по стеночке до отчего дома, я волевым усилием принимал трезвый вид и, сославшись на больную голову, ложился спать, не забыв открыть окно — иначе перегар от «Трех топоров» погубил бы все папины цветы, а папа — меня. С папой ссориться не хотелось — именно благодаря его общественному положению мне сходили с рук мелкие шалости — от заминированного сарая с серебрянкой до выкрашенных волос и рваных польских джинсов, предварительно замоченных в баке с хлорамином.
Как и следовало ожидать, через неделю контролерша ОТК увидела на просвете пробитой бумажки волнующую диаграмму. Марк Семенович как следует схлопотал по шее от руководства, а нас выгнали с УПК окончательно, без аттестации.
Отца в школу не вызвали — по прошлому опыту знали, что это совершенно бесполезно, кроме моей успеваемости, его больше не интересует ничего.
Через пару лет я уже забыл, как выглядят цех, Марк, и компостер. Я упорно готовился поступать в мединститут и интересовался исключительно задачами по химии и юношеским щенячьим сексом .
Уже после окончания института, приехав к родителям, я встретил на улице высохшего, постаревшего Марка. У него дергался глаз и подволакивалась нога — после смерти жены у него был инсульт.
Он мне обрадовался. Я купил пива, какой-то немудреной закуски, и слушал в приозерном парке грустный однообразный речитатив о долго угасавшей жене, уехавшем в Израиль сыне, пенсии, которой кое-как хватает на жизнь, но точно не хватит на похороны.
— Ты хороший парень, — сказал он мне, — но просто об этом не знаешь.
Я так до сих пор и не знаю. А Марк, говорят, уже умер, как умерли многие, кто были рядом в начале моего пути. Но многие еще живы, и есть шанс вернуться, приглядеться, услышать.
* * *
.Инна Константиновна держала уходящую молодость, как круговую оборону. Впрочем, для нас, младшеклассников, она была недосягаемо, безнадежно взрослой. Классная руководительница, наместник бога и ЦК КПСС в отдельно взятом детском коллективе.