Императорский покер - страница 66
Величайшим, обросшим легендами и до настоящего времени сгоняющим сон с век историков успехом д'Антрега была вербовка двух агентов, точнее: агента и агентессы, в самом Париже, на высших ступенях чиновной иерархии и в ближайшем окружении Наполеона. Этих агентов в рапортах, отсылаемых в Петербург, д'Антрег называл "Парижским знакомым" и "Парижской знакомой". Французские исследователь много бы отдали, чтобы иметь возможность поближе подружиться с этими "знакомыми".
"Парижская знакомая" в реальности была интимной приятельницей д'Антрега — и вот тут мы вступаем в райский сад Амура, в котором полно шпионящих и жарко любящих женщин. Это была придворная дама времен "ancien régime", участница фривольного кружка дам, окружавших Марию-Антуанетту в Версале. Д'Антрег начал с ней спать где-то около 1788 года, но, поскольку одновременно он спал с первой певицей Оперы, мадам Сен-Юбер, и с "прекрасной Генриеттой, крестьянкой Мари Андре — дамам стало как-то тесно. Первой за борт вылетела наивная пастушка. В 1790 года дама из Версаля овдовела, и тут-то певицу, тоже вдову (после месье Сен-Юбера), охватил ужас. Она мобилизовала все силы и первой затащила д'Антрега к алтарю, за два дня до завершения года.
Через двенадцать лет после того, в сентябре 1802 года, таинственная аристократка возобновила контакт, на сей раз письменный, со своим давним любовником. Уже долгое время она вновь была замужем, причем, на ком-то высокопоставленном, так как имела доступ ко двору Наполеона во дворце Тюильри; ежедневный к Жозефине Бонапарт, и несколько более редкий — к самому Первому Консулу.
Историки, например, Леонс Пинго, предполагают, что "Парижская знакомая" была одной из дам двора Жозефины, которая обожала изображать из себя монархиню типа Марии-Антуанетты и любила окружать себя старой родовой аристократией. Во всяком случае, связи этой женщины с Бонапарт были столь близкими, что старый дрезденский лис с места предложил ей сотрудничество. Придворная охотно согласилась, хотя — что интересно — нельзя было сказать, будто бы она Наполеона ненавидела (она считала его гарантом общественного спокойствия и своего личного успеха), зато терпеть не могла… его врагов, роялистов. Быть может, Бурбоны, которым она когда-то служила, чем-то допекли ей, поскольку в качестве условия sine qua non для сотрудничества она потребовала, что ни одного слова из ее донесений не будет передано разведке роялистов.
С 1803 года "Парижская знакомая" регулярно присылала обширные рапорты в Дрезден. В них было больше придворных сплетен, чем серьезных политических или военных сведений (главным источником информации для нее была тетка Жозефины, мадам де Копонс), но не следовало пренебрегать даже интимными мелочами двора — ведь на их основе можно было составлять злобные памфлеты против корсиканца. А кроме того, даже из второстепенных, на первый взгляд, политических сведений петербургские специалисты могли делать ценные выводы.
"Парижская знакомая" была русофилкой, и свое предательство объясняла влюбленностью в царя Александра, которого называла "ангелом". Д’Антрег тут же начал подпитывать данное чувство, и время от времени посылал агентессе описательные портреты "ангела". Но вот описательного портрета или хотя бы имени "Парижской знакомой" мы не знаем и, похоже, никогда уже не узнаем.
Гораздо более ценными были рапорты "Парижского знакомого". Он тоже, похоже, был весьма высоким чиновником военной и административной службы Наполеона, а поскольку был человеком по-своему бескорыстным, очень богатым, и деньги для него не имели значения («Этот человек, состояние которого достигает двух миллионов, заявил, что никогда не примет чего-либо от царя Александра» — слова д’Антрега), а еще потому, что он был весьма критичным в отношении сплетен и тщательно отбирал информацию, очищая ее от плевел — его донесения имели первоклассное значение. Известны имена некоторых его помощников, например, братьев Симон, сотрудников военного бюро (!), сам он, однако, был крайне осторожным и не позволял себе откровений, которые бы раскрывали его личность. В Дрезден он посылал рапорты, начиная с 1802 года. Кстати, он знал "Парижскую знакомую" и выставил идентичное, как и она, условие: если хотя бы какая-то мелочь из его донесений попадет в руки эмигрантов-аристократов, корреспонденция незамедлительно будет прервана.