Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - страница 10

Новое позиционирование себя Соединенными Штатами в рамках «Запада» хорошо рассматривать на фоне превращения Делосского афинского морского союза в афинскую талассократию. Ни по территориальным масштабам, ни по продолжительности существования Афины не были настоящей империей, однако многие элементы имперской политики здесь можно наблюдать, как под лупой, — не в последнюю очередь потому, что этот ход развития событий был образцово описан школой историка Фукидида. В связи с этим речь об афинском морском владычестве заходит всякий раз даже несмотря на то, что он лишь отчасти вписывается в общее понятие империи.

Наконец, в-третьих, империю следует отграничить и от того, что с XIX века называлось империализмом. Разница между теориями империи и теориями империализма позволяет для начала отказаться от всех оценочных перспектив, как и от всех теорий империализма, и аналитически взглянуть на необходимые имперообразующие действия. Кроме того, концепция империализма и связанные с ней теории принципиально рассматривают становление империй как процесс, развивающийся от центра к периферии, предполагая однонаправленность развития, которая при изучении реально существующих империй является скорее препятствием.

Империализм подразумевает существование некой воли к империи; неважно, возникает она из политических или экономических соображений, — она и является решающей, если не единственной причиной образования мировых империй. На другой концепции основан знаменитый афоризм английского историка Джона Роберта Сили, который в 1883 году заявил, что Британская империя появилась «in a fit of absence of

mind»[10], то есть в момент рассеянности14. Именно своей стратегической однобокостью—а Сили хотел таким образом призвать к сознательной империалистической политике, так как опасался, что вскоре Британская мировая империя будет разорвана новыми великими державами, США и Россией, — эта формулировка показывает, в какой степени теории империализма переоценивают целеустремленность и осознанность действий участников игры, тем самым запутывая историю возникновения империй. Grand strategy[11] едва ли может быть положена в основание строительства империи. Большинство империй обязаны своим существованием определенному сочетанию случая и разовых решений, которые зачастую еще и принимаются персонами, не обладающими для этого достаточными политическими правами. В этом контексте почти все империи возникли «в момент рассеянности».

Взгляд на центр, который доминирует в империалистических представлениях, должен быть дополнен взглядом на периферии — на тамошний вакуум власти и экономическую динамику, на просьбы о вмешательстве в региональные конфликты подчиненных и на решения ответственных на местах. В формуле «империя по приглашению», которая в последнее время стала использоваться для обозначения расширения американской сферы влияния15, следует искать в первую очередь выражение инициирующей функции периферии при возникновении империи. Без сомнения, бывает и имперская динамика, направленная из центра к периферии, все далее расширяющего управляемую территорию; при этом, однако, следует отметить исходящий от периферии втягивающий импульс, который также ведет к распространению сферы владычества. Какой из двух эффектов действует сильнее, можно определить лишь от случая к случаю. В то время как теории империализма предполагают, что важнейшей является динамика центра16, здесь мы будем исходить из того, что пристальное наблюдение за периферией важно не только в отношении империй прошлого, но и для анализа американской политики последних десятилетий.

Попытка очертить контуры феномена «империя» путем сравнения с прочими политическими структурами будет продолжена и в последующих главах. Однако прежде следует обозначить еще несколько эвристических критериев, которые бы определили разницу между мировыми империями и региональными или кратковременными имперскими образованиями.

Для начала необходимо иметь в виду временную продолжительность существования империи, проходящей по меньшей мере один цикл взлета и падения, а затем обязанной начать новый17. Критерий длительности существования империи отсылает к институциональной способности к реформированию и регенерации, за счет которых империя теряет зависимость от харизматических качеств своего основателя (или поколения основателей). Поэтому ясно, что наполеоновская великая имперская держава в дальнейшем не будет привлекать нашего значительного внимания, как и еще быстрее провалившийся опыт итальянского фашизма и немецкого национал-социализма или же японская попытка создать «Восточноазиатскую сферу сопроцветания».